Индексация доверия

«Воздушный транспорт» с особым вниманием относится к деятельности Федерального профсоюза авиадиспетчеров. ФПАД с самого начала, с первых дней создания в 90-х годах прошлого столетия, отличала активность, достоинство и твердость в отстаивании прав трудового человека. Это непросто во все времена, а тем более в России, пережившей передел собственности в невиданно короткий срок. В эту эпоху, когда поддержка профсоюзов чрезвычайно важна для каждого работника, когда его права повсеместно ущемляются новым собственником заводов, газет, пароходов, не всем профцентрам удается успешно справляться со своими задачами.

Отношения с работодателем — руководством ФГУП «Госкорпорация по ОрВД» у ФПАД складывались в последние годы непросто, о чем мы неоднократно писали. Но давление на активистов, лидеров профсоюза, попытки разрушить его изнутри не заставили это рабочее объединение отступить..

Сегодня ФПАД стал флагманом всего рабочего движения в России, с огромным трудом и не без ощутимых потерь накапливающего опыт борьбы за свои права. Президент Федерального профсоюза авиадиспетчеров Сергей Ковалев рассказал, как это профобъединение строит систему социального партнерства работников и руководства предприятия и какие проблемы приходится преодолевать для его развития.

Проблемы начались в 2009 году при прежнем генеральном директоре Госкорпорации по ОрВД. В 2010 году они усугубились тем, что работодатель отказался заключать единый коллективный договор с профсоюзами, представлявшими работников корпорации, и органи­зовал подписание отдельных соглашений в филиалах предприятия. При этом часть гарантий, содержащихся в едином договоре, под давлением руководства аннулировали. Например, при списании по состоянию здоровья авиадиспетчерам полагались выплаты до шести зарплат — эту норму в филиалах убрали.


Сергей Ковалев: «Коллективным договором не исчерпывается тема сотрудничества»

Срок предыдущего единого коллективного договора заканчивался первого апреля 2010 года. С этого дня и были заключены новые — в филиалах. Удалили в них и индексацию заработной платы два раза в год. Теперь — один и «по усмотрению генерального директора». Так и прописали в договорах: ставка первого разряда устанавливается при­казом генерального директора.

Забегая вперед, скажу, что на деле все оказалось не так хорошо, как казалось руководству. Например, в колдоговоре Московского центра по УВД норма, которая содержалась в едином, осталась, потому что у них договор заканчивался 31 декабря, а не 1 апреля. Они эти изменения не вносили и по окончании первого полугодия, как и полагалось, там индексацию провели. И по окончании второго—тоже. Дело в том, что по колдоговору порядок был определен такой: зарплата индексируется на процент от роста выручки. Вот этого руководство Московского центра не сделало, а провело индексацию зарплаты, как и во всех филиалах, по приказу генерального директора ФГУП «Госкорпорация по ОрВД» на 8 процентов. А разница получалась значительная. Согласно колдоговору Московского центра индексация давала рост зарплаты на 20-26 процентов за полгода. Сравнитестем, что стало: 6-8% в год.

Мы обратились в инспекцию по труду по исполнению условий коллективного договора в Мос­ковском центре. Она выдала предписание о необходимости его выполнения. И начались бесконечные обжалования, судебные процессы, привлечение генерального директора В. Горбенко к административной ответственности за неисполнение решений суда. Работодатель проиграл абсолютно все суды, включая надзорную инстанцию. Последний суд, который ему тоже отказал, состоялся за неделю до его ухода из Госкорпорации. Ну а проблему, заведенную Горбенко в тупик, по наследству получил новый генеральный директор Госкорпорации по ОрВД, сменивший его в ноябре прошлого года. Полагаю, что ее следовало разрешить, сев за стол переговоров с профсоюзами, заключить с нами новый единый кол­лективный договор и таким образом изменить ход этой истории. Мы предложили работодателю подписать его с единым представительным органом.

Как формировался единый представительный орган?

Мы подписали соглашение со всеми профильными профсоюзами, представляющими ра­ботников корпорации, ее филиалов. Кроме Профсоюза авиаработников радиолокации, радио­навигации и связи. Из его первичных организаций в соглашении участвовали всего две, остальные по воле лидеров ПАРРИСа по сути его саботировали. Почему этот профсоюз выбыл из борьбы за общие права работников предприятия, — отдельный вопрос. Видимо, руководство Госкорпорации сумело с его вожаками договориться иными способами, тех­нологии известны, они стары, как мир... Так вот, инициативу нашу работодатель проигнорировал. И в результате получил сюрприз.

Схема такова: договоры в филиалах продолжают действовать, руководители филиалов по команде дирекции их продлили, заключив их с назначенными представителями работников. Назначенными мы их называем потому, что зачастую работников «представляли» руководители подразделений, хотя это прямо запрещено законом. Эти люди либо были введены в представительные органы в 2010 году, потом стали начальниками, либо уже были начальниками и условными конференциями «избраны». Выбирали, кого скажут. И заключили договоры, какие велел руководитель. Эта схема продолжает, к сожалению, действовать.

На 26 апреля назначено заседание в Московском городском суде по жалобе уже нового руко­водства Госкорпорации на решение Нагатинского суда от 2 ноября, в котором отказано корпорации в удовлетворении жалобы на предписание. То есть новое руководство расплатиться с собственными работниками по-прежнему не желает. А в результате получает расплату с собой. Потому что по тем оценкам, которые были первоначально, на ин­дексации требовалось порядка 500 миллионов рублей. А за прошедшие два года, ознаменованные судами и жалобами, сумма достигла 800 миллионов.

Дальше — еще интереснее. Как только решение суда вступает в законную силу, начинает действовать схема. Ставка первого разряда работника устанавливается приказом гендиректора. Если приказ устанавливает ставку для Московского центра, она автома­тически распространяется на все филиалы, на всех работников корпорации, на все 26 тысяч. И сумма выливается уже в 6 миллиардов рублей. То есть вместо того, чтобы договориться с профсоюзами, руководство получило реальные перспективы выплачивать сумму уже на порядок выше. И кому это надо? Зачем? Неоднократное общение с ру­ководством предприятия показывает, что оно это понимает. Но что- то, а скорее, кто-то не позволяет ему заключать коллективный договор. И эту волю переломить не могут. Видимо, задача либо в том, чтобы развалить предприятие, либо обанкротить его, сделав крайними профсоюзы. Иначе чем объяснить отказ от нашего предложения изменить ситуацию путем заключения коллективного договора?

Однако Сергей Анатольевич, позвольте не поверить в искренность вашего недоумения. Если уж есть у вас версия о неких силах или персонах, кому эта история выгодна, то и ответ, хотя бы предположительный, полагаю, имеется.

Для того чтобы допустить ФПАД в переговорный процесс по заключению единого коллективного договора, руководство обязано предоставить нам финансовые документы, баланс предприятия. В 2006-2007 годах так и было. Мы эту информацию, естественно, на заборе не вывешиваем, коммерческая тайна таковой и оставалась. Зная положение дел, мы могли соблюдать баланс интересов, исходить в коллективном договоре из возможностей Госкорпорации. Сторона работников не может настаивать на таких размерах зарплаты, ко­торая несоизмерима с доходами предприятия. Мы трезвые люди и не требуем невозможного. Но сейчас при переговорах по договорам в филиалах никто не имеет ни малейшего представления, каковы там доходы. Подписывают вслепую, по принципу «за флажки не заходить». Мы не можем доказать, что вправе требовать большего. Возможно, деньги используются на другие цели, направляются в другие русла.

В создание нового Московского центра вкладывается, например, порядка 2,5-2,8 миллиарда, а результата — нет. Его планировали открыть еще в прошлом году, а поставили только пульты, без начинки. По сути, одна коробка. И раньше чем в 2015 году его не запустить. Ди­ректор филиала в одном интервью сказал: мы обеспечим безопасность и при этом оборудовании, но только летать будет одно воздушное судно. Мы можем говорить, что новый центр будет лучшим в Европе или в мире, но до этого еще нужно дожить. А интенсив­ность движения растет. Прошлым летом авиадиспетчеры уже «караул» кричали, каждая смена становилась испытанием, страх, что что-либо случится, нарастал с каждым днем. И опасные сближения были.

Из-за отказа техники или повышенной нагрузки, с которой авиадиспетчеры не справлялись?

Причина всегда совокупная, к любому авиапроисшествию приводит цепь событий. Когда ин­тенсивность воздушного движения высока, полтора-два десятка судов у диспетчера на связи, а система отказывает — это беда. Нынешнего летнего сезона наши авиадиспетчеры ждут, без преувеличения, с ужасом... Так вот, в этой сложной ситуации, когда служба управления воздушным движением безопасность должна обеспечивать каждый день, и но­вый центр строить надо, налаживание социального партнерства работников с руководством Госкорпорации приобретает огромное значение. Мы, Федеральный профсоюз авиадиспетчеров, а также Общероссийский профсоюз авиационных работников, входящий в ФНПР, готовы обсуждать с работодателем все проблемы как сегодняшнего, так и завтрашнего дня, принимать во внимание его аргументы, идти на разумные компромиссы. Но не надо профсоюзных активистов, чтобы были сговорчивее, пытаться поодиночке купить или запугать, увольнять, лишать нас положенного по закону помещения, как это было при прежнем руководстве, отсекать от информации. На нашей стороне закон, гарантирующий защиту трудовых прав российских граждан.

Какие гарантии вы заложили в проект единого коллективного договора, который должен стать предметом переговоров с нынешним руководством Госкорпорации по ОрВД?

Кроме того, что сейчас прописано в договорах по филиалам, и того, что было урезано при их заключении с 1 апреля 2010 года, — это компенсационные выплаты диспетчерам при списании по состоянию здоровья. Когда их списывают в возрасте до 50 лет, работники имеют право при соответствующем стаже на сумму, эквивалентную 4-5-6 заработков.

Своеобразные «парашюты»...

Не золотые, как у известных нам менеджеров нефтяных или газовых компаний, а куда более скромные, конечно. Эта норма сохранилась в договорах филиалов для работников, выходящих на пенсию. А вот при списании диспетчеров — нет. Диспетчеров же списывают и в сорок лет. Руководство говорит: вы застрахованы, вот и получайте страховку. Это сейчас 400-450 тысяч. Но и тут есть свои сюрпризы. В 2010 году Госкорпорация заключила, например, договор со страховой компанией «РОСТРА». И все, кто был застрахован, по­лучили не «парашют», а, простите, шиш с маслом. Потому что «РОСТРА» обанкротилась в тот момент, когда с ней еще заключали договор. И когда пошли списания, всем в выплате отказали. Все наши призывы к Госкорпорации, Росавиации свелись к предложениям помочь нам подать иски в суд. Пострадавших, как это положено в таких случаях, поставили в очередь, а чего в той очереди можно дождаться, если денег в компании давно уже нет?

Страховку, между прочим, на 70 процентов оплачивал работодатель, а на 30 — сам работник. Получилось, что людей лишили и страховки, и того «парашютика», который убрали из коллективных договоров. Мы эту норму и пытаемся сейчас вернуть. В одном филиале, к слову, один из тех работников, что подписывал договор, сам попал под списание в 40 лет. Ладно, устроили его на зарплату в пять раз меньшую, многим другим и такого счастья ждать не приходится.

Руководству Госкорпорации удалось найти сегодня более надежную страховую компанию?

Да, на этот раз ее деятельность тщательно проверили, негатива не выявилось... Следующая тема: порядок индексации зарплаты. Она у нас, как я говорил, происходит «по приказу генерального директора». И последние три года связана с показателями инфляции — 7-8 процентов. Мы предлагаем вернуться к нашему варианту перерасчета два раза в год. И если инфляционные показатели меньше, исходить из прибыли, это логично. Два раза в год потому, что если в январе инфляция составляла 8 процентов, а зарплату повысили в июле, за полгода мы 4 процента потеряли. За три года работники уже потеряли даже в сравнении с инфляцией порядка 10 процентов реальной зарплаты, и мы хотим этого избежать.

Что еще приходится отстаивать?

Санаторно-курортное лечение, например. Раньше профсоюзы участвовали в распределении путевок, как в старые времена. Наш профсоюз мобильный, от Калининграда до Владивостока, есть информация обо всех работниках. Собирали заявки на курортное лечение, рекомендованное медиками, или то, которое человек хотел бы получить. Сегодня работодатель нас от этого отлучил, набран целый штат, который занимается этим в руко­водстве Госкорпорации и в филиалах. В каждом центре сидит человек — целый год занят распределением 10 путевок.

Зато как глубоко он вникает, как тщательно рассматривает все факторы!..

Особенно те, что характеризуют преданность, лояльность, умение ладить с начальством? Но будем считать это лирическим отступлением. Некоторые правила были закреплены в дополнении к колдоговору. Сейчас объявить профсоюзную конференцию, вызвать на нее активистов мы обязаны за 45 дней, хотя по уставу срок созыва конференции определен за 30 дней. Такой абсурд необходимо исправить, потому что он создает нам сложности в работе и дает возможность манипуляций со стороны работодателя. Если я за 44 дня направил в подразделение вызов нашего активиста на конференцию, мне немедленно укажут на нарушение правил. Высчитают с календариком, с карандашом. Если это экстренное мероприятие на уровне ФПАД, когда за две недели совет собирается, то вообще возникает неразрешимая ситуация, как с Юрием Батаговым, трижды уволенным и столько же раз восстановленным судом.

В договорах филиалов авиадиспетчеры «наказаны» уменьшением продолжительности отпуска за вредные условия труда. Необходимо восстановить условия единого колдоговора и в этом вопросе, а также несколько других особенностей, касающихся системы оплаты труда.

Вот этот проект нового коллективного договора и направлен, как я понимаю, руководству ФГУП «Корпорация по ОрВД» для ознакомления...

Направлен. Новый руководитель Госкорпорации был назначен в ноябре 2012 года, а 25 и 30 января 2013 года состоялись официальные совещания по началу переговоров. Но работодатель наш, придумав абсолютно формальный повод о якобы недостаточности пол­номочий у переговорщиков, что абсолютно неверно, вести их в дальнейшем отказался. Надо сказать, что мы не переходим пока к активным действиям, не привлекаем судебные инстанции, прокуратуру. Сознательно даем второй стороне время для осознания необходимости диалога. Мы понимаем, что новому руководителю нужен срок, чтобы вник­нуть в ситуацию. Я даже предложил провести совместную встречу с руководством Роструда, которая носила бы фактически консультативный характер и, по сути, помогла бы сохранить проблему в правовом поле. Но получил от заместителя руководителя Госкорпорации такой ответ на свое предложение: не видим целесообразности.

Новый руководитель ФГУП «Госкорпорация по ОрВД» — человек не со стороны, авиа - диспетчер по профессии, уж он-то проблемы службы по управлению воздушным движением в России знает отнюдь не понаслышке.

Игорь Николаевич Моисеенко работал в Ростове-на-Дону, с Батаговым, к слову, был членом ФПАД, поддерживал тогда нашего профсоюзного активиста. Потом перешел на другую работу, был генеральным директором аэропорта Сочи, советником главы «Ростехнологий». Какое-либо наследование линии предыдущего руководителя Госкорпорации, я думаю, исключено. Напротив, система традиций, заложенных генералом Горбенко, ломается. Но мы же понимаем, что в один день это невозможно, тут же сидит це­лый штаб чиновников среднего звена, в совершенстве овладевших прежними методами исполнительской дисциплины. В том числе, и борьбы с профсоюзами, которую прежний глава предприятия почему-то счел главной целью своей деятельности. Я думаю, может быть, прежнему руководителю важно было утвердиться в позиции хозяина, командира, чье слово определяет все. Но здесь — не армия, надо не командовать, а думать, как договариваться.

Почему вам, Федеральному профсоюзу авиадиспетчеров, не удалось договориться о совместных действиях с ПАРРИСом — точнее, наверное, лидерами профсоюза авиаработников радиолокации, радионавигации и связи? Было время, когда вы выступали единым фронтом.

Для всех задачка. Могу только поделиться предположениями. Алексей Южаков до сих пор работает в Котласе, совмещая должность инженера с деятельностью председателя ПАРРИС в Москве. У меня вот почему-то не получилось оставаться руководителем полетов в Нижневартовске и одновременно быть избранным президентом ФПАД. Днем — там, а к вечеру, условно говоря, — сюда. Может быть, этот момент послужил рычагом воздействия на коллегу.

А вообще роль личности в истории профсоюзного движения имеет значение?

Как выясняется, имеет. Например, в том случае, когда от председателя ПАРРИС идет ко­манда в первички ни в коем случае не передавать ФПАД полномочия на переговоры с работодателем, не вступать в единый полномочный орган... Когда я просил председателей наших первичек поговорить с членами ПАРРИСа, разъяснить ситуацию, мне один из них сказал: «Если им сверху такая команда дана, как ты себе представляешь наше общение?» «А ты себе представляешь, — говорю, — чтобы я такую команду когда-нибудь дал: не вступать в переговоры, не заключать соглашений?» «Нет, — говорит, точно не могу».

С остальными профильными профсоюзами партнерство складывается вполне конструктивное, в том числе и с входящим в Федерацию независимых профсоюзов России Общероссийским профсоюзом авиаработников. С его лидерами мы обговорили возможность заключения единого колдо- говора или соглашения с работодателем. Если такое соглашение будет содержать все позиции, которые мы считаем нужным закрепить, — мы готовы. Принципиально не важно, как будет документ называться — коллективным договором или соглашением. Главное, чтобы он содержал все необходимые правила регулирования отношений с работодателем.

Сергей Анатольевич, поддерживают ли профсоюзы разных стран друг друга, какие есть механизмы для этого у межгосударственных рабочих сообществ Международной организации труда?

ФПАД — член Международной федерации ассоциации авиадиспетчеров (IFATKA). Наши проблемы там известны, ассоциация направляла свое обращение в российское правительство. Правда, последствий оно практически не имело, как и обращение МОТ. Конфедерация труда России, куда тоже входит ФПАД, — член Всемирной конфедерации профсоюзов. Проблемы возникают не только у авиадиспетчеров, они есть у всех российских профсоюзов, в том числе и входящих в Федерацию независимых профсоюзов России, которая в 2002 году горячо поддержала принятие ныне действующего Трудового кодекса РФ. Теперь все вместе и преодолеваем реальные трудности, которые создают нам буква и дух этого свода законов. Что касается международных организаций, то они могут оказать консультативную помощь правового характера. Мы участвуем в конференциях, обме­ниваемся опытом.

Вы не опасаетесь, что если работодатель будет вынужден выплачивать авиадиспетчерам пресловутые 6 миллиардов рублей, — что, как я понимаю, реально, — отношения с руководством Госкорпорации выйдут на новый виток конфронтации?

Задача профсоюза — не конфронтация. Мы не меньше руководства думаем о благополу­чии предприятия, от которого зависит занятость, рабочие места, уровень заработной платы. Шесть миллиардов могут вылиться в сокращения. Но они означают еще и то, что руководство не справилось со своими обязанностями. Партнерские отношения с профсоюзами помогли бы избежать таких последствий. И об этом следует думать не задним числом.

Вы произнесли такое грозное слово — банкротство... Как можно обанкротить государственное предприятие, которому нет никакой замены?

Схема давно обкатанная. Предприятие банкротится и переводится в иную форму собст­венности. И кто-то его приватизирует. Легко. Международный опыт показывает, что некоторые государства на это пошли. Есть, например, Skyguide, прославившаяся катастрофой над Боденским озером, это частная компания. В Канаде есть частная ком­пания. Понятно, надеюсь, что эти примеры не положительного свойства. В Канаде сопротивляющимся приватизации авиадиспетчерам, попавшим под сокращение, дали денег — такой «парашют», что и нашим бизнесменам не снилось. Сначала были довольны, но есть информация, что дела там идут не так гладко, как предполагалось.

Какая сегодня средняя зарплата у авиадиспетчеров?

Средняя — это средняя температура по больнице. Если я скажу, что в Саратове получают 30-40 тысяч рублей, — это много или мало? А в Московском центре 120 тысяч при сумасшедшей интенсивности работы — много? В советское время была и во всем мире принята пропорция: зарплата авиадиспетчера составляет порядка 80 процентов зарплаты командира воздушного судна. У нас КВС в некоторых авиакомпаниях получают 400-500 тысяч рублей. Вот и считайте, какая у нас средняя.

Отличаются ли показания к списанию для авиадиспетчера и пилота?

Медицинские требования к здоровью очень жесткие для обеих категорий, хотя есть и свои различия. Списание - очень драматическая для специалиста ситуация. В колдоговорах содержится право авиадиспетчера полгода еще получать свою зарплату, если есть перспектива повторного медоб- следования. Формально соблюдается и обязанность работодателя предложить человеку другое место. Но, как правило, членам ФПАД — это без всякого преувеличения — находятся только должности уборщиков, сторожей, слесарей. При прежнем руководстве Госкорпорации вошло в практику закрывать от нас информацию о вакансиях в подразделениях. Эта политика отражалась и на профсоюзных активистах, чье увольнение мы оспаривали в судах. Им никогда не предлагали вакантные должности, соот­ветствующие профессиональной квалификации. Мы их сами находим окольными путями, в том числе, непосредственно в судебных процессах.

Сергей Анатольевич, подведем итоги развития отношений профсоюзов с вашим работодателем на нынешнем этапе. Говорить, что партнерство сложилось, недопонимание и прежние трудности полностью преодолены, до заключения единого коллективного договора на предприятии, очевидно, преждевременно?

Прежде всего, нас слушают. И слышат. Коллективным договором не исчерпывается тема сотрудничества, хотя он остается важнейшей, определяющей позицией в системе партнерства. К его заключению, я думаю, мы придем, абсолютно уверен. Всем становится очевидно, что гораздо более продуктивно иметь единую политику, единые правила, нежели натыкаться на всевозможные трудности, возникающие из-за их отсутствия. Тем более, — правила, в формировании которых работодатель сам принимает участие.

Автор: Ольга Богуславская
источник: http://www.unionstoday.ru/news/ktr/2013/05/16/18134