Профсоюз Качканарского ГОКа (входит в «Евраз») готовится к митингу против планов работодателя сократить 500 человек на предприятии и урезать зарплату.

Акция состоится 27 февраля.
Управляющий директор КачГОКа Владислав Жуков считает, что профсоюз «жонглирует фактами, как хочет, лишь бы вывести людей на улицу». В интервью Znak.com председатель профсоюза Анатолий Пьянков рассказал, почему не получается решить конфликт мирным путем, о давлении и угрозах со стороны руководства комбината и о настроениях в коллективе.

С Анатолием Пьянковым, который работает на КачГОКе почти 48 лет, мы встречаемся в его кабинете в Качканаре в 7.30 утра. «Я всегда начинаю работать рано, уже привык. И своих коллег приучил», – говорит он. Комбинат начинали строить еще его родители. В музее висят фотографии того времени: расчищенная площадка и палатки вокруг нее – вот и все, что было тогда в городе. Сейчас кабинет Пьянкова находится в отдельном здании профкома «Качканар-Ванадий» во дворах рядом с автовокзалом.
Управление комбината, где располагаются кабинеты руководства, находится в другом здании неподалеку. В управлении действуют строгие правила: охрана на входе, пропускной режим с системой алкотестирования на проходной. В помещениях профкома все демократичнее: в здании нет никакой
охраны, в кабинет к Пьянкову может зайти любой желающий.


«Это уже рэкет, это разбой на дороге, это рабский труд»
— Что на сегодняшний день предлагает «Евраз» в плане оптимизации работы комбината? Изначально говорилось о планах по сокращению 500 сотрудников КачГОКа в первом полугодии 2016 года.

— Такой проект приказа был, но сегодня уже управляющий директор комбината Владислав Жуков понимает, что это слишком много. Возможно, будет не 500, а 300 человек.

— Это новое официальное предложение?

— Нет. Это пока одни разговоры. Кто-то говорит – 300, кто-то 400. Мы-то как профсоюз говорим в принципе о другом. О том, что «Евраз» нарушает коллективный договор. Директор комбината выпустил приказ №11 от 15 января о снижении фонда зарплаты на 15%. А это прямое нарушение коллективного договора.

— То есть зарплата всем работникам КачГОКа будет снижена на 15%?

— Они [сторона работодателя – Znak.com] сегодня пытаются это сделать. Уже месяц. В январе они мне говорили: «Анатолий Александрович. Если мы завтра не подпишем это соглашение, все, комбинат умрет. Что ты творишь?» Но комбинат не умрет, я-то это прекрасно знаю. Сегодня они говорят, что у нас Новолипецкий метзавод не будет брать продукцию, потому что они свой цех открывают. Но, по моим данным, этот цех будет открыт только осенью. Зачем запускать эту страшилку сегодня? Я знаю, что в компании есть установка – получить от комбината дополнительно 700 млн рублей в рамках оптимизации. А 15% от фонда зарплаты – это 550 млн рублей.

— На сегодняшний день на комбинате есть сокращения?

— Сейчас инженерно-технических работников [около 1800 человек из 6500 работающих на комбинате – Znak.com] заставляют брать дни без содержания. Это происходит без приказов, безо всяких документов. Но нам поступают такие сигналы. Это очень опасная ситуация, потому-то без этих сотрудников на рабочих местах фактически отсутствует надзор. Руководство нам пытается внушить, что люди берут дни без содержания по доброй воле. Но я-то знаю, что это не так. Людей ставят в ситуацию, когда они понимают: если сегодня не напишешь заявление на дни без содержания, завтра не работаешь на комбинате и все. Вот она, добрая воля.

— То есть начальники цехов оказывают давление?

— Они вынуждены это делать.

— Это установка лично от Жукова?

— Да, конечно. Это лично его установка. Но он это не признает. Говорит: «Я такие приказы не писал».

— Но в устной форме он кому-то давал эти установки?

— Однозначно он инженерно-технических работников собирал и говорил, что надо сделать, чтобы сократить фонд заработной платы. Но при нынешней инфляции, при нынешних ценах в магазинах залазить в карман к работяге неправильно. Я же Жукову предлагал: «Давайте, вы сегодня забираете 15%
зарплаты. Но при этом мы с вами подписываем соглашение, что до декабря эти деньги вы должны вернуть сотрудникам ГОКа с процентами». Это было бы логично, потому что «Евраз» по сути берет кредит у работников. А когда вы в банке берете кредит, вы же возвращаете потом деньги с процентами.
Так давайте всё цивилизованно сделаем. Нам говорят: «Нет, если мы заберем, то возвращать уже ничего не будем». Но это уже рэкет, это разбой на дороге, это рабский труд. По-другому я это назвать не могу. По поводу всей этой ситуации мне звонил на днях корреспондент из представительства The New York Times в Москве. Не знаю, как до них дошла информация, но, если они ее начнут муссировать на мировом уровне, завтра акции «Евраза» на Лондонской бирже упадут. Обвинять в этом будут меня.
Но я-то тут при чем? Просто не надо некоторые вещи доводить до абсурда. Вместо этого можно сесть вместе за стол и договориться. А на сегодняшний день я не понимаю, как работникам объяснять, что при сохранении объемов производства и прогнозов по прибыли они должны получать зарплату меньше.

«Это уже 37-й год»
— Вы уже не первый раз проводите акцию протеста против действий работодателя. Но одна из «итальянских забастовок» закончилась не очень хорошо для пятерых сотрудников, которые сейчас судятся из-за незаконных, как они считают, увольнений с комбината. Игра стоит свеч?

— Вы говорите про «итальянскую забастовку» 2014 года. Там была моя ошибка. Мы решили провести для начала предупредительную забастовку, односменную. Поэтому работодатель смог вычислить людей,
железнодорожников, которые активно принимали в ней участие. Но мы сейчас оказываем им поддержку.

— Каким образом?

— Мы помогаем с юридической точки зрения. Их дело сейчас находится в свердловском облсуде, это уже апелляционная инстанция, потому что городской суд встал на сторону работодателя. Это вообще стандартная для Качканара ситуация. Когда трудовой спор только начинался, мы пытались найти юристов в городе, но нам отказывали. Так и говорили: «Я за это не возьмусь, у меня родные на комбинате работают». Это уже 37-ой год вообще-то. Поэтому справляемся своими силами. До решения суда мы им выплачиваем по 20 тыс. рублей в месяц. Для себя я решил, что, если потребуется, дойдем до Страсбурга. Деньги у нас есть.

— Я знаю, что у профсоюза есть касса взаимопомощи и забастовочный фонд. Как они формируются?

— С кассой взаимопомощи у нас как раз в этом месяце возникли проблемы. Она формируется за счет добровольных взносов работников. Они пишут заявление в бухгалтерию, и ежемесячно в кассу взаимопомощи перечисляется сумма, которую они указали. Из этих денег мы даем беспроцентные ссуды по 60 тыс. рублей на год. Люди этим активно пользуются, у нас несколько сотен работников на данный момент оформили эти ссуды. И вот в январе деньги нам не были перечислены.

— Как это объяснили в бухгалтерии?

— Сбой в программе. Я в это не верю. Потому что как только у нас какая-то острая ситуация во взаимоотношениях с работодателем, так сразу начинаются какие-то сбои. У меня, бывает, селекторная связь отключается. Сегодня работодатель фактически принуждает меня в сложной экономической
ситуации закрыть кассу взаимопомощи. Я этого не буду делать до последнего. Мне люди уже сами деньги несут, толпятся тут целый день.

— А что такое забастовочный фонд?

— Это членские профсоюзные взносы, добровольные пожертвования. Мы кладем эти деньги на депозиты, и кстати, смогли неплохо заработать. В свое время я распорядился купить золото, оно тогда стоило еще 680 рублей, а теперь – 2800 рублей. Посчитайте, сколько мы заработали. Но нужно
понимать, что ни копейки из этих денег я не имею права тратить без общего решения профсоюза. Из этих денег мы, например, сейчас и помогаем железнодорожникам, которые судятся с работодателем.

— Сколько денег сейчас в забастовочном фонде?

— Я не хотел бы это говорить, потому что работодатель как-то очень сильно интересуется нашими деньгами. Но деньги для первички очень приличные, но я ни копейки не забираю к себе в карман.

— Но вас пытаются обвинить в этом.

— Да, пытаются, я знаю. Но если бы я что-то присваивал себе, меня бы давно закрыли. Еще при УГМК на меня писали анонимку в областную прокуратуру, якобы я содержу все торговые точки в Качканаре за счет профсоюзных средств. Меня проверяли все: налоговая, прокуратура, полиция. Ничего не нашли. Потому что я ничего не нарушал.

«Ты объявил войну «Евразу», и для тебя это может быть чревато»
— У вас всегда были сложные отношения с «Евразом»?

— Было по-разному. В данном случае просто пришел неадекватный человек.
Он не профессионал в нашей отрасли. Он экономист. Он всё пытается доказать нам, кто здесь хозяин. Но мы-то говорим об обратном. Мы пытаемся добиться только того, чтобы в трудовом коллективе комфортно работалось. Чтобы не было социального напряжения. А все вспоминают времена, когда ГОКом владела Уральская горно-металлургическая компания (УГМК). Как бы мы с директором по персоналу ни ругались, но мы всегда находили точку невозврата, которую переходить нельзя. А сейчас ко мне приходят сотрудники комбината и говорят: «Нельзя больше терпеть, мы на краю». В цехах ревут. Люди боятся сокращений, урезания зарплат, они постоянно живут под страхом. «Евраз» одной рукой их держит за горло, а вторую руку протягивает с шапкой и говорит: «Подайте Христа ради».

— Вам лично угрожал работодатель?

— Господин Жуков мне сказал: «Ты объявил войну «Евразу», и для тебя это может быть чревато». Но я как-то не зацикливаюсь на таких вещах. Мне важна поддержка трудового коллектива. Я вырос на улице и прекрасно понимаю, что такое уличная драка. То, что происходит сейчас на комбинате, сродни этому. И если в уличной драке тебя со спины кто-то прикрывает, то с теми, кто впереди, ты разберешься.

— От свердловской Федерации профсоюзов есть помощь?

— Да. Благодаря им многие СМИ узнали про акцию, которую мы проводили 22 декабря. После нее мы смогли добиться корректировки условий по коллективному договору. [Глава свердловской федерации Андрей] Ветлужских здесь был, мы долго с ним разговаривали. Он должен был донести нашу позицию до [председателя свердловского правительства Дениса] Паслера. Но вообще я привык надеяться только на себя и на свой трудовой коллектив.

— У вас была личная встреча с губернатором. Долго вы ее добивались?

— Нет. Я попросил Ветлужских помочь организовать встречу. Он мне помог. Я думаю, что я смог донести свою позицию. Конкретики в ответ никакой не было, но он пообещал вникнуть в проблему и подключить своих людей.

«Вместе с НТМК остановить беспредел было бы проще»
— Создается ощущение, что остальные профсоюзы по большей части «задавлены» работодателями, и их представители боятся высказываться против. Почему так происходит?

— Я не знаю и никого не осуждаю. Они, наверное, просто находят взаимопонимание со своими директорами. На многих предприятиях на сегодняшний день профсоюзные организации – это социальные отделы, это сохранилось еще с советских времен. Они не доводят до конфликтных
ситуаций. Почему я веду себя иначе? Просто я считаю, что нельзя держать за быдло трудовой коллектив. Я говорил как-то работодателю: «Мы торгуем рабочей силой». Грубо сказано, но это так. Мы цену назначаем, а работодатель берет или нет. И работодатель берет, потому что эта самая рабочая сила приносит ему прибыль. Конечно, если бы с нами в один ряд встал, например, трудовой коллектив Нижнетагильского метзавода (НТМК, входит в «Евраз»), остановить беспредел было бы проще.

— На НТМК говорят, что Владимир Радаев собрался в Заксобрание и он не занимает активную позицию.

— Да. И я однозначно сказал, что если он пойдет на выборы, я не буду его поддерживать. Когда только начиналась ситуация с нашими железнодорожниками, этот трудовой спор, он сказал, что не будет выступать в их поддержку.

— Перед выборами найдутся депутаты, желающие пропиариться на вашем конфликте, политизировать ситуацию. Как вы считаете, участие КПРФ в ваших акциях протеста может отразиться негативно?

— СМИ, подконтрольные «Евразу», так и выдают эту ситуацию: как будто я собрался в Заксобрание от КПРФ. Это ерунда полная. Сегодня мы не отказываемся ни от какой помощи. Те же коммунисты и без меня бы начали протестную деятельность. Вспомните ситуацию на Богословском алюминиевом
заводе. Если профсоюз ничего не делает, то находятся другие люди, готовые выступить за права трудового коллектива.

— Какие настроения в коллективе в целом перед предстоящими выборами? Готовы ли рабочие поддержать «Единую Россию»?

— Не знаю насчет «Единой России», но у нас уже был кулуарный разговор про то, что Ветлужских собрался в Госдуму. Если ему потребуется, мы организуем его встречу с профсоюзным комитетом. И люди выразят свое мнение. Я думаю, если мы будем его поддерживать, это сыграет роль. У
профсоюзной организации есть авторитет.

— Обычно на выборах есть какие-то разнарядки по явке рабочих на избирательные участки?

— Это было в свое время.

— В 2011 году это было?

— Да, в 2011 году было. Очень жестко заставляли приходить всем на выборы. Но проконтролировать процесс голосования все равно нельзя.

— Говорили, что рабочих заставляли фотографировать свой бюллетень и потом отчитываться.

— Это была глупость отдельно взятых руководителей. Они и сегодня такие есть. Они любую команду управляющего директора сразу бегут исполнять, не подумав, как это отразится на них и как это отразится на производстве.

— Сейчас в Качканаре развивается конфликт вокруг ситуации с буддистским монастырем на горе, где ГОК планирует развивать Собственно-Качканарское месторождение. Из-за этого монастырь могут снести. Как вы относитесь к этой ситуации?

— Буддисты давно живут на горе, я их видел, они никому не мешают. Но нельзя ставить на одну доску интересы буддистов и всего города. А без развития Качканарского ГОКа город просто умрет. Здесь нужно находить общий язык, и я думаю, что без переезда не обойтись.

— Возможен ли уход от монопрофильной экономики в Качканаре?

— Эти попытки пока бесполезны. Ничего не делается для того, чтобы создавать новые производства. У нас был в городе раньше хороший радиозавод, зарплаты там были даже выше, чем на ГОКе. Но лет 15 назад он закрылся, многие люди остались без работы.

— Если все-таки начнутся сокращения на КачГОКе, чем это опасно?

— Это чревато социальным взрывом. Работу в городе найти трудно, а это значит, что вырастет уровень преступности. И тогда уже никто, ни профком, ни кто-то еще, не сможет ситуацию ни контролировать, ни
сдерживать. А если начнут резать зарплату при нынешних объемах работы, начнется саботаж на рабочих местах. Я знаю своих мужиков, которые работают на предприятии. Вот что ты делаешь, когда к тебе в карман на улице лезет воришка? Ловишь за руку – и в морду. А потом это уже твое дело: вызывать полицию или нет. Если трудовой коллектив на это пойдет в отношении «Евраза», мало не покажется никому. Мы сегодня на грани.

Полная версия:
https://www.znak.com/2016-02-17/rabochih_nelzya_derzhat_za_bydlo_intervyu_profsoyuznogo_lidera
©Интернет-газета ZNAK.com