ЖЕРТВЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

На парламентских слушаниях по страхованию профессиональных рисков много внимания было уделено индексации страховых выплат, которая привела к тому, что возмещение вреда пострадавшим стало в несколько раз выше заработной платы работающих. У этой проблемы есть и обратная сторона медали. На ней заострила внимание Наталья РАДОСТЕВА, председатель Воркутинского общества семей, чьи кормильцы погибли на производстве, начальник юридического отдела управления по социальным вопросам администрации МО "Город Воркута".

В материалах к парламентским слушаниям отмечается, что практика применения Федера льного закона от 24.07.98 г. № 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний выявила ряд его недостатков, и в качестве одного из таких недостатков указывается отсутствие федеральных размеров выплат возмещения вреда, что приводит к необоснованному завышению сумм страховых выплат пострадавшим. Честно говоря, я не понимаю, как отсутствие ограничений может приводить к необоснованным выплатам. С моей точки зрения, к этому приводит первично необоснованно рассчитанная сумма возмещения вреда в соответствии с нормами законодательства, а ограничение данных выплат — вопрос второй.

Приведу такой пример. Ко мне, как начальнику юридического отдела, в июне 2000 года пришла на прием женщина, у которой муж ко что погиб. Среднемесячная заработная плата ее мужа для расчета возмещения вреда была определена в 13 тысяч рублей. Возмещение вреда на троих детей-иждивенцев составило 9 тысяч 800 рублей. Акцентирую внимание, это было в июне 2000 г .

К этому времени выплаты возмещения вреда ранее пострадав­шим на производстве в течение четырех лет не индексировались, так как не было роста минимального размера оплаты труда. А с 1 июля 2000 года была проведена первая индексация, следом вто­рая и третья — с 1 января и 1 июля 2001 года. Эти индексации привели к увеличению выплат в 3,4 раза, причем индексация сумм возмещения вреда и тем, кому они не индексировались четыре года, и тем, кому только что были назначены из современного заработка, была проведена одинаково. Вдова троих детей стала получать 35 тысяч рублей при том, что повышение заработной платы в отрасли промышленности по Республике Коми, где работал ее муж, произошло очень незначительное. Работающие мужья приносили в семью чуть больше 13 тысяч рублей. Другими словами, на 20 тысяч рублей ежемесячные страховые выплаты по конкретному случаю превышают те выплаты, которые по идее должны были быть, если бы возмещался утраченный заработок.

На мой взгляд, вся беда заключается в том, что средний заработок в тех отраслях экономики, в тех должностях и профессиях, в которых работали пострадавшие на производстве, его рост не стали критериями для индексации возмещения вреда. Хотя предприятия ежемесячно подают сведения о заработной плате в отделы статистики и те их обобщают. У меня есть статистические данные о средней заработной плате в Республике Коми начиная с 90-го года.

Больше того, законодатели, утверждая коэффициенты осовременивания заработной платы для расчета возмещения вреда, не учитывали даже принцип расчета возмещения вреда: размер ежемесячной страховой выплаты определяется как доля среднего месячного заработка пострадавшего до наступления страхового случая, исчисленная в соответствии со степенью утраты профессиональной трудоспособности. Средний месячный заработок подсчитывается путем деления общей суммы заработка за 12 месяцев работы, предшествовавших наступлению страхового случая. Эта норма была и в Правилах возмещения вреда. Людям, у которых берется для расчета возмещения вреда один и тот же расчетный период, нельзя по-разному индексировать заработную плату для осовременивания. Но именно так и произошло.

Всем хорошо известна проблема пострадавших на производстве в начале 1991 года. Федераль­ным законом РФ от 24.11.95 г. № 180-ФЗ было установлено осовременивание заработка для исчисления сумм возмещения вреда таким образом: тем, кто получил повреждение здоровья до 1 января 1991 года — в шесть раз, с 1 января до 31 января 1993 года — в три раза. Понятно, что людям, получившим травму 31 декабря 1990 года и 3 января 1991 года, возмещение вреда рассчитывалось из заработка 1990 года. Однако одним его проиндексировали в 6 раз, другим только в 3. Таким образом, пострадавшие на производстве в начале 1991 года получают возмещение вреда в заниженных размерах.

Покажу это на примере. В нашем обществе семей, чьи кормильцы погибли на производстве, состоит Наталья Жабко. Ее муж погиб на производстве 3 января 1991 года, маленький сын остался без отца. В это время средняя заработная плата в промышленности в Воркуте составила 656 руб., муж Натальи получал 800 рублей, приблизительно на 20 процентов больше среднемесяч­ной заработной платы в целом в регионе. В 2001 году среднемесячная заработная плата в промышленности в нашем городе составила более 8000 рублей. Раз ее муж получал на 20 процентов больше среднемесячной заработной платы в регионе, значит, после осовременивания зарплата ее погибшего мужа должна была бы составлять 10 000 рублей и на одного ребенка она могла получать сейчас возмещение вреда в сумме 5000 рублей. На самом деле из-за применения пресловутого коэффициента "3", зарплата ее мужа осовременена всего до 3000 рублей, то есть она в 2,5 раза ниже, чем средняя заработная плата у нас в промышленности. А возмещение вреда на сына она получает в сумме 1,5 тысячи рублей. Я считаю, что государство за 10 лет задолжало ей "кругленькую сумму". Таким образом, нормы законодательства развели пострадавших по разным полюсам: одни жируют за счет выплат возмещения вреда, другие еле сводят концы с концами. Но ни Минтруд России, ни Фонд социального страхования РФ, ни законодатели не хотят эту ошибку исправлять.

Наше общество, в которое входят женщины, чьи мужья погибли на производстве, сделало расчеты, как можно исправить это положение, и документально оформило их в виде поправок в законодательные акты, регламентирующие эти вопросы, сопроводив их пояснительной запиской. Нас поддержал И. Шпектор, тогда депутат ГС Республики Коми и горсовета Воркуты, президент Союза городов Заполярья и Крайнего Севера.

В 1999 году нам удалось с его помощью вручить наш пакет документов с его обращением Н. Аксененко, тогда первому заместителю председателя Правительства РФ, и А. Чилингарову, тогда заместителю председателя Государственной Думы РФ. По результатам обращения к Н. Аксененко В. Матвиенко дважды давала поручение Минтруду России и Фонду социального страхования РФ рассмотреть вопрос с участием представителя администрации г. Воркуты и дать ответ. Договорившись о проведении встречи с заместителем министра труда В. Январевым, мэр г. Воркуты командировал меня в Москву. Меня убеждали в министерстве, что нескольких, пусть даже и очень показательных примеров заниженных выплат пострадавшим 1991 года, недостаточно, чтобы вносить поправки в закон, что мэр Воркуты должен обратиться в правительство о проведении анализа сложившейся ситуации в масштабах России.

Я доказывала свою правоту с калькулятором в руках. В результате 17.02.2000 г. у заместителя министра труда В. Январева был подписан трехсторонний прото­кол, в котором было сказано: "Согласиться с тем, что обозначенная представителем администрации муниципального образования "Город Воркута" Н. Радостевой проблема разницы в суммах выплат в возмещение вреда пострадавшим с января 1991 года по апрель 1992 года по сравнению с лицами, получившими производственные травмы или профессиональные заболевания в другой период в связи с отсутствием повышающего коэффициента с 1992 года, существует. Поручить управлению оплаты, нормирования и производительности труда Минтруда России провести анализ роста минимальной заработной платы и соответственно индексов роста потре­бительских цен за период с 1990-го по 1992 год.

Фонду социального страхования обобщить данные по пострадавшим от несчастных случаев, количество пострадавших и соответствующие суммы выплат в возмещение вреда за период с начала 1991 года до мая 1992 года. Но до сих пор этот вопрос остается открытым.

Тем не менее мы и дальше продолжаем настаивать на том, чтобы нам пересчитали возмещение вреда, осовременив зарплату наших погибших мужей в соответствии со средней зарплатой тех работников, которые заступили на их рабочее место.

Мой муж погиб в мае 1991 года. У меня на руках осталась дочка четырех с половиной лет и сын шести лет. Я одна растила их, можно сказать, впроголодь. Сейчас средняя зарплата по профессии мужа равна 14,5 тысячи рублей. А он получал на момент гибели на 60 процентов выше среднего уровня. Его осовремененный заработок должен бы составлять 20 тысяч рублей в месяц. На двоих детей я могла бы получать около 14 тысяч рублей в месяц, а им выплачивает фонд после всех проведенных индексаций 4,5 тысячи рублей. Эта сумма не укладывается даже в минимальный прожиточный минимум в Воркуте, который составляет 2 тысячи 400 рублей на человека.

У нас, женщин, в одиночку поднимающих детей после гибели мужей на производстве, остается мало времени для решения поставленного вопроса. Дети вырастают, мой сын стал уже студентом I курса института. Фонд выплачивает детям возмещение вреда до 18 лет, продолжающим обучение — до 23 лет. Скорее всего, нам придется пройти череду судебных решений, чтобы в конечном итоге обратиться в Международный суд по правам человека. У нас не остается выбора, раз в нашей стране нас не слышат.

Записала Т. ГНИДЕНКО

Ваше право. № 48, декабрь 2002 г .