Постановление БП ЕСПЧ по делу Густаффсон против Швеции от 25.04.1996 г.

ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПО ДЕЛУ «ГУСТАФССОН ПРОТИВ ШВЕЦИИ» ОТ 25 АПРЕЛЯ 1996 Г.^¹

Европейский суд по правам человека, в соответствии с правилом 53 регламента Суда B (2), заседая Большой палатой в составе:

а также г-на Г. Петцольда, секретаря-канцлера Суда, и г-на П. Дж. Махони, заместителя секретаря-канцлера Суда,

заседая за закрытыми дверями 24 ноября 1995 г. и 28 марта 1996 г.,

выносит следующее постановление, принятое в последний из указанных дней:

1. Дело № 18/1995/524/610. Первое число означает положение дела в списке дел, переданных в Суд за соответствующий год (второе число). Последние два числа указывают положение дела в списке соответствующих жалоб в Комиссию, являющихся основанием для возникновения дела.

2. Регламент B, вступивший в силу 2 октября 1994 г., применяется ко всем делам, касающимся государств, подписавших протокол № 9 (Пр. 9).

1. Дело передано в Суд 1 марта 1995 г. Европейской комиссией по правам человека («Комиссия») и 15 мая 1995 г. властями Королевства Швеции («власти Швеции»), в течение трехмесячного периода, установленного в параграфе 1 статьи 32 и в статье 47 Конвенции о защите прав человека и основных свобод («Конвенция»). Дело инициировано жалобой (№ 15573/89) против Швеции, поданной в Комиссию в соответствии со статьей 25 Конвенции гражданином Швеции, г-ном Торгни Густафссоном, 1 июля 1989 г.

В своем запросе Комиссия ссылалась на статьи 44 и 48 Конвенции и на заявление, в котором Швеция признает обязательную юрисдикцию Суда (статья 46 Конвенции). Целью запроса и заявления властей Швеции было получить решение о том, усматривается ли в обстоятельствах дела нарушение государством-ответчиком своих обязательств по статьям 6, 11 и 13 Конвенции и статье 1 протокола № 1 (Пр.1-1).

2. В ответ на запрос, сделанный в соответствии с правилом 35 § 3 (d) Регламента B, заявитель заявил, что он желает участвовать в разбирательстве, и назначил юриста, который будет представлять его (правило 31).

3. В состав учрежденной Палаты вошли по должности г-жа Е. Палм, судья, избранная от Швеции (статья 43 Конвенции), и г-н Р. Риссдал, Председатель Суда (правило 21 § 4 (b). 5 мая 1995 г. в присутствии секретаря-канцлера Председатель при помощи жребия определил имена других семи судей, а именно г-на Ф. Матчера, г-на Б. Уолша, г-на С.К. Мартенса, г-на Р. Пекканена, г-на А.Н. Луазу, г-на Ф. Биги и г-на П. Ямбрека (статья 43 Конвенции и правило 21 § 5).

4. В качестве Председателя Палаты (правило 21 § 6) г-н Риссдал, действуя через секретаря-канцлера, провел консультации с Уполномоченным Швеции при Европейском суде по правам человека, юристом заявителя и представителем Комиссии об организации разбирательства (правило 39 § 1 и 40). В соответствии с порядком, установленным впоследствии, секретарь-канцлер получил меморандум властей Швеции 12 сентября 1995 г. и меморандум заявителя 13 сентября 1995 г. В письме от 19 октября 1995 г. секретарь Комиссии уведомил секретаря-канцлера о том, что делегат Комиссии не пожелал направить письменный ответ на меморандумы.

5. 28 сентября 1995 г. Палата, с учетом требования властей Швеции от 30 августа, приняла решение о незамедлительном отказе от юрисдикции в пользу Большой палаты (правило 53). Председатель и заместитель Председателя, г-н Р. Бернхардт, а также другие члены Палаты, являющиеся по должности членами Большой палаты, имена других девяти судей были определены по жребию Председателем в присутствии Секретаря-Канцлера 28 сентября 1995 г. (правило 53 § 2 a и b), а именно г-н Л.-Е. Петтити, г-н А. Шпильман, г-н И. Фойгель, г-н Дж.М. Моренилла, г-н М.А. Лопес Роха, г-н Дж. Мифсуд Бонничи, г-н Дж. Макарчук, г-н Б. Репик и г-н Е. Левитс.

6. 24 октября 1995 г. Большая палата отклонила требование заслушать свидетелей, которое Секретарь-Канцлер получил от властей Швеции 17 октября (правило 43 § 1, вместе с правилом 53 § 6). В разные дни с 19 по 25 октября Секретарь-Канцлер получал письма от заявителя, в которых представлены замечания к вышеупомянутому требованию.

7. 27 сентября, 24 октября 1995 г. и 10 января 1996 г. заявитель представил дальнейшие замечания к своим требованиям в соответствии со статьей 50 Конвенции. 10 ноября 1995 г. Комиссия предоставила ряд документов из бумаг по рассматриваемому ею делу в соответствии с требованием секретаря-канцлера по указанию Председателя.

8. В соответствии с решением Председателя публичное слушание прошло в здании Суда, в г. Страсбург, 22 ноября 1995 г. Предварительно Суд провел подготовительное заседание.

Суд выслушал обращения г-жи Туне, г-на Равнсборга и г-на Эренкроны, а также ответы на вопросы Суда и Председателя.

9. С лета 1987 г. до конца лета 1990 г. заявитель владел летним рестораном Иребаден (Ihrebaden) в Иревикен, Тингстеде (Ihreviken, Tingstäde) на острове Готланд (Gotland). Кроме того, заявителю принадлежала – и принадлежит сейчас – молодежная турбаза Луммелунда (Lummelunda) в Нихамне, Висби (Nyhamn, Visby), также на острове Готланд. Работников в ресторане было менее десяти. Их нанимали на сезон, с возможностью найма на следующий год. Заявитель владел рестораном и молодежной турбазой непосредственно, что влекло его личную финансовую ответственность (enskild firma).

10. Поскольку заявитель не являлся членом ни одного из двух объединений владельцев ресторанов, а именно Шведского союза владельцев гостиниц и ресторанов (Hotell- och Restaurangar – betsgivareföreningen – «HRAF», входит в Шведскую конфедерацию предпринимателей (Svenska Arbetsgivareföreningen – «SAF»)) и Объединения предпринимателей Шведского союза владельцев ресторанов (Svenska Restauratörsförbundets Arbetsgivareförening – «SRA»), он не был связан каким бы то ни было коллективным трудовым договором (kollektivavtal) между этими двумя объединениями и Профсоюзом работников гостиниц и ресторанов (Hotell- och Restauranganställdas Förbund – «HRF»). Он также не был обязан участвовать в различных программах страхования рынка труда (Arbetsmarknadsförsäkring), разрабатываемых посредством соглашений между SAF и Конфедерацией профсоюзов Швеции (Landsorganisationen).

Однако у заявителя была возможность присоединиться к коллективному договору, приняв заменяющий договор (hängavtal). Он также мог участвовать в программах страхования компании Labour-Market Insurances или любой другой страховой компании из примерно десяти страховых компаний, работающих в данной области.

11. В конце июня или начале июля 1987 г. он отказался подписать отдельный заменяющий договор с HRF, сославшись на свои принципиальные возражения, касающиеся системы коллективных переговоров. Он также подчеркнул, что его работники получают больше, нежели по условиям коллективного договора, и что они сами протестуют против подписания им заменяющего договора от их имени.

Заменяющий договор, предложенный заявителю, содержал следующие условия:

12. 16 июля 1987 г. в ходе дальнейших переговоров с заявителем HRF был предложен другой заменяющий договор, который заявитель также отклонил:

13. В случае если бы заявитель принял заменяющий договор, он применялся бы к его работникам, не только состоявшим в профсоюзе, но и не состоявшим.

Летом 1986 г. заявителем был нанят один член HRF. В 1987 г. он нанял другого члена этого союза, а также двух лиц, одно из которых было членом Союза торговых работников (Handelsanställdas Förbund), а другое – Союза муниципальных работников (Kommunalarbetareförbundet). В 1989 г. заявителем был нанят еще один член последнего союза.

14. После отказа заявителя подписать заменяющий договор Профсоюз работников гостиниц и ресторанов HRF в июле 1987 г. установил «блокаду» ресторана заявителя и объявил ему бойкот. В том же месяце Союз торговых работников и Шведский союз работников пищевой промышленности (Svenska Livsmedelsarbetareförbundet) провели забастовку солидарности.

Летом 1988 г. забастовку солидарности провел также Шведский союз работников транспорта Швеции (Svenska transportarbetareförbundet) и Союз муниципальных работников (Kommunaltjenestemannaförbundet). В результате поставки в ресторан были прекращены.

15. Одно из лиц, нанятых заявителем в Иребадене, состоявшее в HRF, публично высказало мнение, что забастовка была необязательной, поскольку заработная плата и условия работы в ресторане не вызывали нареканий.

По мнению властей Швеции, акция союза была основана на просьбе о помощи в 1986 г. члена HRF, нанятого заявителем. С точки зрения союза, заявитель платил своим работникам приблизительно на 900 шведских крон (SEK) в месяц меньше, чем они получали бы по коллективному договору. Он не выплачивал своим работникам компенсацию за отпуск, предусмотренную в Законе о ежегодном отпуске 1977 года (semesterlagen 1977: 480), а также компенсацию при сокращениях, обусловленных плохими погодными условиями, требуемую Законом о защите занятости 1982 года, и не подписывал полисы страхования рынка труда до 1988 г.

16. В августе 1988 г. заявитель, ссылаясь на Конвенцию, потребовал у властей Швеции запретить профсоюзу HRF продолжать блокаду, другим профсоюзам – продолжать забастовки солидарности, а также приказать профсоюзам выплатить ему компенсацию ущерба. В качестве альтернативы он потребовал уплаты компенсации Государством.

17. Решением от 12 января 1989 г. правительство (Министерство юстиции) отклонило требование заявителя. Правительство указало:

18. Заявитель обратился в Верховный административный суд (Regeringsrätten) с жалобой в соответствии с Законом 1988 года «О судебном пересмотре некоторых административных решений» (lag (1988: 205) om rättsprövning av vissa förvaltningsbeslut – «Закон 1988 года»). 29 июня 1989 г. Верховный административный суд отклонил заявление на том основании, что решение Правительства не касается административного вопроса, затрагивающего использование государственной власти, а это является условием рассмотрения дела в соответствии со статьей 1 указанного Закона.

19. 15 сентября 1989 г. Шведский туристический клуб (Svenska turistföreningen – «STF»), некоммерческое объединение, поддерживающее туризм в Швеции, аннулировал членство молодежной турбазы заявителя, ссылаясь на недостаточное содействие заявителя и отрицательное отношение заявителя к STF. В результате турбаза более не указывалась в каталоге STF молодежных турбаз Швеции. В 1989 г. около половины молодежных турбаз Швеции состояли в STF.

20. Заявитель возбудил разбирательство в Окружном суде (tingsrätten) Стокгольма. Он оспаривал то, что считал своим личным исключением из STF. Заявитель утверждал, что к исключению привели угрозы профсоюза HRF провести забастовки на других турбазах, состоящих в STF, в случае если бы STF не исключил из своих членов его турбазу. Заявитель также возражал против аннулирования членства его молодежной турбазы в STF.

Туристический клуб STF признал, среди прочего, что, хотя аннулирование договора о членстве, касающегося молодежной турбазы заявителя, не было вызвано конфликтом между заявителем и профсоюзами, этот конфликт мог повлиять на время принятия данного решения. STF также сослался на заключение Омбудсмана по конкуренции (ombudsmannen för näringsfrihet) от 14 ноября 1989 г. о том, что прекращение действия данного контракта оказало бы лишь очень ограниченное воздействие на бизнес заявителя.

21. Решением от 8 мая 1991 г. Окружной суд отклонил иск заявителя по обоим пунктам. Он пришел к выводу, в частности, что заявитель не доказал, что он был лично исключен из клуба STF посредством прекращения действия контракта STF о его молодежной турбазе. Суд также пришел к выводу, что заявитель не доказал того, что контракт имел существенное финансовое значение для его деятельности. Суд сослался и на выводы омбудсмена по конкуренции.

22. Заявитель обратился в апелляционный суд Свеа (Svea hovrätt)^², который 6 марта 1992 г. оставил решение Окружного суда без изменения. Апелляционный суд пришел, в частности, к выводу о том, что прекращение клубом STF действия контракта о молодежной турбазе заявителя повлекло за собой окончание личного членства заявителя в STF. Однако это не было равноценно его исключению с учетом того, что он мог продолжить или возобновить свое членство. Кроме того, хотя контракт и имел существенное значение для бизнеса заявителя, прекращение клубом STF действия контракта нельзя считать безосновательным.

23. В начале 1991 г. заявитель продал свой ресторан по причине сложностей, испытываемых им в его деятельности, которые, как утверждается, были вызваны забастовкой. Ресторан купило лицо, подписавшее коллективный договор с профсоюзом HRF. Заявитель продолжил вместе со своей семьей управлять молодежной турбазой в Луммелунда.

После вышеописанных событий забастовка профсоюза прекратилась.

24. 9 ноября 1991 г. заявитель потребовал от властей Швеции поддержать его заявление в Комиссию. 12 декабря 1991 г. они решили не предпринимать никаких действий в отношении этого требования.

25. Статья 1 главы 2 Правительственного акта предусматривает следующее:

Все граждане в отношениях с органами государственной власти имеют следующие гарантии:

30. Статья 7 Закона 1976 года «Об участии работников в управлении» гласит:

33. Статья 3 главы 11 Правительственного акта предусматривает:

34. В принципе работодатель, против которого инициирована промышленная акция, может обратиться с заявлением о выдаче судебного приказа о прекращении указанной акции и компенсации ущерба. Такие приказы вправе выдавать соответствующий суд в случае, если промышленная акция незаконна или нарушает действующий коллективный договор.

Если промышленная акция составляет уголовное преступление, требование компенсации может быть сделано в соответствии со статьей 4 главы 2 Закона «О компенсации» 1972 года (skadeståndslag 1972: 207).

35. В соответствии со статьей 1 Закона 1988 года лицо, являющееся стороной в административном производстве в правительстве или другом органе государственной власти, вправе в отсутствии иного средства защиты обратиться в Верховный административный суд в качестве первой и единственной судебной инстанции с заявлением о пересмотре любых состоявшихся решений по делу, затрагивающему использование государственной власти против частного лица. Род административных решений, на которые распространяется Закон, дополнительно определен в статьях 2 и 3 главы 8 Правительственного акта, на которые ссылается статья 1 Закона 1988 года. Согласно этим положениям Закон охватывает меры, касающиеся, среди прочего, частных и экономических вопросов, возникающих в отношениях между частными лицами и между частными лицами и государством. Статья 2 Закона называет несколько типов решений, выходящих за пределы его действия, ни одно из которых не относится к настоящему делу.

В ходе разбирательства, возбужденного в соответствии с Законом 1988 года, Верховный административный суд рассматривает, «противоречит ли оспариваемое решение какой-либо норме права» (статья 1 Закона 1988 года). Если Суд приходит к выводу, что оспариваемое решение незаконно, он должен аннулировать его и, если это требуется, передать дело на новое рассмотрение в соответствующий административный орган (статья 5 Закона 1988 года).

36. В жалобе, поданной в Комиссию 1 июля 1989 г. (№ 15573/89), г-н Густафссон утверждал, что отсутствие защиты со стороны государства от промышленной акции, направленной против его ресторана, нарушает его право на свободу объединения, гарантированное статьей 11 Конвенции, а также его право на собственность в соответствии со статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции, и обе статьи совместно со статьей 17 Конвенции. Он также заявил о нарушениях своих прав по статье 6 (§ 1) (право на справедливый суд) и статье 13 (право на эффективное средство защиты) [Конвенции], утверждая, что средства судебной защиты, к которым он мог обратиться с целью оспорить промышленную акцию, были бы неэффективны, так как такая акция была законна в соответствии с правом Швеции.

37. 8 апреля 1994 г. Комиссия объявила, что заявление может быть принято. В Докладе от 10 января 1995 г. (статья 31) Комиссия выразила мнение о том, что:

a) имело место нарушение статьи 11 (тридцатью голосами против четырех);

b) нет необходимости рассматривать жалобу в соответствии со статьей 1 Протокола № 1 совместно со статьей 17 Конвенции (одиннадцатью голосами против шести);

c) не имело место нарушение статьи 6 (§ 1) Конвенции (шестнадцатью голосами против одного);

d) имело место нарушение статьи 13 Конвенции (четырнадцатью голосами против трех).

Полный текст Доклада Комиссии и четырех отдельных заключений, содержащихся в отчете, воспроизведен в приложении к настоящему постановлению (1).

ОКОНЧАТЕЛЬНЫЕ ДОВОДЫ СТОРОН, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ В СУД

38. На слушании 22 ноября 1995 г. власти Швеции, как и в своем меморандуме, просили Суд признать, что в настоящем деле не имелось нарушения Конвенции.

39. Тогда же и заявитель повторил свое требование к Суду, изложенное в его меморандуме, признать, что имели место нарушения статьей 6, 11 и 13 Конвенции, а также статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции совместно со статьей 17 Конвенции.

40. Заявитель утверждает, что забастовка профсоюза нарушила его право на свободу объединения и что неспособность государства-ответчика защитить его от этой забастовки составляет нарушение статьи 11 Конвенции, которая гласит:

41. Власти Швеции оспаривают данное утверждение, Комиссия, между тем, разделила мнение заявителя о том, что имело место нарушение.

Применимость статьи 11

42. Власти Швеции оспаривали применимость статьи 11 к содержанию жалобы заявителя. В отличие от заявителей в предшествующих делах, где Суд признал негативное право на объединение (см. постановление по делу Young, James and Webster v. the United Kingdom от 13 августа 1981 г., Серия A, № 44, с. 21–22, § 55–58 и постановление по делу Sigurður A. Sigurjónsson v. Iceland от 30 июня 1993 г., Серия A, № 264, с. 15–16, § 35), в настоящем деле заявителя не принуждали вступать в объединение. Забастовка в первую очередь была направлена на то, чтобы заявитель применил к своим работникам определенное соглашение, достигнутое в ходе переговоров соответствующими профсоюзными организациями. Это могло быть осуществлено не только путем вступления заявителя в одно из двух объединений работодателей в отрасли – Шведский союз владельцев гостиниц и ресторанов (HRAF) или Объединение предпринимателей Шведского союза владельцев ресторанов (SRA) – но также и путем подписания с Профсоюзом работников гостиниц и ресторанов (HRF) заменяющего договора к действующим в ресторанной отрасли коллективным договорам (см. § 10 выше). Заявитель мог избежать забастовки профсоюза, воспользовавшись возможностью вступления в переговоры с профсоюзом с целью прийти к решению на основе заменяющего договора, текст которого учитывает особый характер бизнеса заявителя (см. § 11 и 12 выше). Заключение такого договора могло затронуть свободу заявителя как работодателя заключать трудовые договоры со своими работниками, но эта свобода как таковая не гарантирована Конвенцией.

Власти Швеции в дополнение указали на то, что на практике результатом забастовки, по существу, было прекращение поставок товаров в ресторан заявителя (см. § 14 выше) и она не повлекла за собой занятия или пикетирования помещений предприятия заявителя. Он также недостаточно обосновал свое заявление о том, что ему пришлось продать ресторан или что он потерпел другую форму материального ущерба в результате забастовки.

43. Заявитель и Комиссия настаивали на том, что бойкот и блокада профсоюзами его предприятия затронули его негативное право на свободу объединения. Необходимо признать, что в случае, если бы заявитель заключил заменяющий договор, основная цель мероприятия, а именно достичь максимального возможного признания и по возможности наиболее широкого применения коллективного договора, стороной по которому является профсоюз HRF, могла бы быть достигнута и без вступления заявителя в члены объединения работодателей HRAF или SRA. Однако заявитель отказывался не только от формального членства, но и от участия в системе коллективных переговоров, поскольку в обоих случаях он оказался бы связан коллективным договором с профсоюзом HRF. Одними из важнейших последствий членства в объединении предпринимателей в Швеции является участие члена посредством объединения в коллективных переговорах и его обязательство быть связанным любым коллективным договором, заключаемым объединением. Поэтому, хотя заявитель и имел возможность взять на себя эти обязательства, формально не вступая в HRAF или любое иное объединение, отрицать, что его негативная свобода объединения была затронута, искусственно и поверхностно.

44. Суд считает, что, хотя степень неудобств или ущерба, причиненного забастовкой профсоюза предприятию заявителя, может быть спорной, данные меры должны были повлечь за собой существенное давление на заявителя с целью признания последним требований профсоюза о связанности заявителя коллективным договором. У заявителя было два альтернативных способа сделать это: либо присоединиться к объединению работодателей, в результате чего он автоматически стал бы связан коллективным договором, либо подписать заменяющий договор (см. § 10 и 11 выше). Суд признает, что так в некоторой степени было затронуто пользование его свободой объединения. Статья 11, таким образом, применима к настоящему делу. Поэтому Суд рассмотрит вопрос о том, имело ли место нарушение права заявителя на свободу объединения.

45. События, явившиеся предметом жалоб заявителя, хотя и допускались в соответствии с национальным правом, не содержали непосредственного вмешательства государства. Ответственность Швеции, тем не менее, имела бы место, если бы данные события произошли в результате неспособности государства обеспечить ему в соответствии с национальным правом права, гарантированные статьей 11 Конвенции (см. постановление по делу Sibson v. the United Kingdom от 20 апреля 1993 г., Серия A, № 258–A, с. 13, § 27). Основная цель статьи 11 Конвенции состоит в том, чтобы защитить частное лицо от произвольного вмешательства государственной власти в осуществление им защищаемых прав, но дополнительно могут иметь место позитивные обязательства гарантировать эффективное осуществление этих прав.

В последнем решении, вынесенном в этой связи, статья 11 Конвенции была истолкована как включающая не только позитивное право создавать объединение и вступать в него, но и негативную сторону этой свободы, а именно право не вступать в объединение или право выходить из него (см. вышеупомянутое постановление по делу Sigurður A. Sigurjónsson, с. 15–16, § 35). Оставляя открытым вопрос о том, должно ли негативное право рассматриваться на равных основаниях с позитивным правом, Суд постановил, что, хотя принуждение вступить в конкретный профсоюз может не всегда противоречить Конвенции, форма такого принуждения, которая, с учетом всех обстоятельств конкретного дела, угрожает самой сущности свободы объединения, гарантированной статьей 11, составляет нарушение этой свободы (см., например, вышеупомянутое постановление по делу Sibson, с. 14, § 29).

Отсюда следует, что национальные власти в определенных обстоятельствах обязаны вмешаться в отношения между частными лицами путем принятия обоснованных и уместных мер с целью гарантировать эффективное осуществление негативного права на свободу объединения (см. с соответствующими изменениями постановление по делу Plattform “Ärzte für das Leben” v. Austria, от 21 июня 1988 г., Серия A, № 139, с. 12, § 32–34).

В то же время следует помнить, что, хотя статья 11 не гарантирует никакого особого отношения к профессиональным союзам или их членам со стороны государства, например, не гарантирует права заключать какой-либо коллективный договор, слова «для защиты [своих] интересов» в части 1 статьи 11 показывают, что Конвенция гарантирует свободу защищать профессиональные интересы членов профсоюзов посредством деятельности профсоюза. В этом отношении государство обладает выбором средства, и Суд признал, что заключение коллективного договора может быть одним из них (см., например, постановление по делу Swedish Engine Drivers' Union v. Sweden от 6 февраля 1976 г., Серия A, № 20, с. 15–16, § 39–40).

Учитывая чувствительный характер социальных и политических проблем, связанных в достижение справедливого баланса между конкурирующими интересами (в частности, при оценке правомерности вмешательства государства, ограничивающего деятельность профсоюза в целях расширения системы коллективных договоров) и высокую степень разнообразия национальных правовых систем в рассматриваемой области, государствам – участникам Конвенции следует предоставлять широкую свободу усмотрения в выборе используемых средств.

46. Заявитель подчеркнул, что он возражал против взятия на себя обязательств по коллективному договору, главным образом, по причине своих политических и философских убеждений. Вместо того, чтобы включать себя и своих работников в корпоративную структуру профсоюзов он хотел сохранить с работниками личный характер отношений.

По мнению заявителя и Комиссии, давление, оказанное на него, было таким, что со стороны властей Швеции требовались позитивные меры защиты. В результате блокады и бойкота были нарушены поставки необходимых товаров для работы его ресторана (см. § 14 выше). В результате бизнес заявителя значительно пострадал, и ему пришлось продать ресторан (см. § 23 выше). Эти жесткие меры не были сбалансированы какими-либо сильными правомерными интересами профсоюза HRF в понуждении заявителя подписать коллективный договор. При проведении забастовки против заявителя профсоюз HRF не представлял своих членов, нанятых заявителем. Единственный член HRF, работавшая у заявителя, не просила помощи профсоюза, но прямо заявила, что считает забастовку необязательной, поскольку условия работы у заявителя не вызывали нареканий (см. § 15 выше). Напротив, они были более благоприятными, чем те, которые действовали бы в случае вступления в силу коллективного договора. По этим причинам действия профсоюза HRF были несоразмерны интересам, которые он стремился защитить.

В таких обстоятельствах, подчеркнули заявитель и Комиссия, государство-ответчик было обязано обеспечить эффективную правовую защиту, например, предусмотрев возможность юридической процедуры, через которую заявитель мог бы сдержать пыл профсоюза или прекратить забастовку. Поскольку такого средства защиты в праве Швеции не существует, факты, послужившие причиной жалобы заявителя, составили нарушение его прав, гарантированных статьей 11 Конвенции.

47. Заявитель также считал, что власти Швеции, отказавшись доказывать перед Комиссией оправданность забастовки, лишились права изменить свою позицию и предоставлять доказательства в этой части при разбирательстве в Суде.

Делегат Комиссии указала, что дополнительная информация и новые аргументы властей Швеции по данному вопросу могли и должны были быть представлены в Комиссию и использованы ею. Она призвала Суд очень внимательно рассмотреть то, какое значение могли бы иметь эта информация и аргументы на такой поздней стадии разбирательства.

48. Власти Швеции в своем меморандуме Суду впервые подчеркнули, что вывод Комиссии о том, что условия найма работников заявителя были более благоприятными, чем условия, которые реализовывались бы в соответствии с коллективным договором, был основан на утверждениях самого заявителя в Комиссии и никогда не подтверждался и не принимался властями Швеции. Перед Судом власти Швеции, опираясь на информацию, предоставленную профсоюзом HRF, оспаривали этот вывод Комиссии. Цель коллективного договора, который профсоюз пытался заключить с заявителем, состояла в том, чтобы существенно улучшить экономические и социальные условия для работающих и потенциальных работников заявителя (см. § 15 выше). В отсутствие коллективного договора, регулирующего отношениями между заявителем и его работниками, последние не могли пользоваться средствами защиты, предусмотренными в важных разделах шведского трудового законодательства. Условия работы, установленные заявителем, давали ему преимущество в конкуренции с другими владельцами ресторанов.

49. По мнению властей Швеции, заявитель фактически ставил под сомнение систему, применяющуюся в Швеции в течение шестидесяти лет, о которой можно сказать, что она образует один из важнейших элементов того, что стало известно как «шведская модель» производственных отношений. Как считают многие, она составляет значительный вклад в шведское государство всеобщего благоденствия. Власти Швеции утверждали, что в этой стране большинство крупных работодателей являются членами организации работодателей, связанной коллективным договором, и около 85 % работников состоят в профсоюзах. Существенное и давно действующее свойство шведской модели состоит в том, что трудовые отношения регулируются в первую очередь сторонами на рынке труда, а не вмешательством государства. Так, заработная плата, рабочее время, право на отпуск и различные другие виды условий труда определяются коллективным договором, охватывающим 90 % рынка труда, а не законодательством. Другая особенность состоит в том, что работодатели не должны иметь возможности получать преимущество перед конкурентами, предлагая менее благоприятные условия работы, чем предусмотренные в коллективных договорах.

Кроме того, власти Швеции указали, что в результате законодательного запрета забастовок, бойкотов и других средств в тех случаях, когда производственные отношения урегулированы коллективным договором, подобные акции много лет сдерживаются на приемлемом уровне. Между тем у профсоюзов, не связанных коллективным договором с конкретным работодателем, остается широкий выбор мер, которые они могут использовать в целях принуждения данного работодателя подписать коллективный договор. Это показывает значение, которое законодатель придавал праву профсоюзов защищать свои интересы.

50. В данных условиях власти Швеции считали, что Швеция не несет обязательства по статье 11 Конвенции принимать позитивные меры к защите заявителя от действий профсоюза.

51. Что касается конкретных обстоятельств настоящего дела, Суд изначально отмечает, что дополнительная информация, касающаяся условий и правил трудоустройства, предоставленная ему властями Швеции, дополняет факты, лежащие в основе заявления, объявленного Комиссией приемлемым. Ничто не мешает Суду учитывать их при оценке жалоб заявителя в соответствии с Конвенцией, если Суд сочтет их существенными (см. постановление по делу Barthold v. Germany от 25 марта 1985 г., Серия A, № 90, с. 20, § 41–42 и постановление по делу McMichael v. the United Kingdom от 24 февраля 1995 г., Серия A, № 307–B, с. 51, § 73).

52. Как указывалось ранее (см. § 44 выше), действия профсоюза могли оказать значительное давление на заявителя в отношении удовлетворения требования профсоюза о вступлении в коллективный договор, или путем вступления в объединение работодателей, или путем подписания заменяющего договора. Однако лишь первый вариант подразумевал членство в объединении.

Верно, что в том случае, когда заявитель выбрал бы второй вариант, он имел бы меньше возможностей воздействовать на содержание коллективных договоров в будущем, чем в качестве члена объединения работодателей. В то же время заменяющий договор имеет то преимущество, что в него можно включать отдельные статьи, составленные в соответствии с особенностями предприятия заявителя. В любом случае, не представляется и не оспаривается, что заявитель был вынужден выбрать членство в объединении работодателей по причине экономических неудобств, связанных с заменяющим договором.

На самом деле, главное возражение заявителя против второго варианта имело, как и в отношении первого варианта, политический характер, а именно заключалось в его несогласии с системой коллективных переговоров в Швеции. Однако статья 11 Конвенции не гарантирует как таковое право не вступать в коллективный договор (см. вышеупомянутое постановление по делу Swedish Engine Drivers' Union от 6 февраля 1976 г., с. 15–16, § 40–41). Позитивное обязательство, возложенное на государство в соответствии со статьей 11, включая аспект защиты личного мнения, вполне может распространяться на воздействие, связанное с функционированием системы коллективных договоров, но только в тех случаях, когда такое воздействие посягает на свободу объединения. Принуждение, которое, как в данном случае, не влияет значительно на пользование этой свободой, даже если оно причиняет экономический ущерб, не может быть поводом ни для какого позитивного обязательства в соответствии со статьей 11.

53. Кроме того, заявитель не обосновал свое заявление о том, что условия найма, предлагаемые им, были более благоприятными, чем предлагаемые коллективным договором. Памятуя об особой роли и значении коллективного договора в управлении трудовыми отношениями в Швеции, Суд не видит причин сомневаться в том, что деятельность профсоюза преследует законные интересы, соответствующие статьей Конвенции (см. вышеупомянутое постановление по делу Swedish Engine Drivers' Union от 6 февраля 1976 г., с. 15–16, § 40 и постановление по делу Schmidt and Dahlström v. Sweden от 6 февраля 1976 г., Серия A, № 21, с. 16, § 36). Здесь также следует вспомнить, что правомерный характер коллективного договора признан в ряде международных документов, в частности статьей 6 Европейской социальной хартии, статьей 8 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах 1966 года и Конвенциями № 87 и 98 Международной организации труда (первая касается свободы объединений и права на организацию, а вторая – применения принципов права на организацию и ведение коллективных переговоров).

54. В свете вышеизложенного, учитывая свободу усмотрения, предоставляемую государству-ответчику в рассматриваемой области, Суд не считает, что Швеция не гарантировала права заявителя в соответствии со статьей 11 Конвенции.

55. В целом Суд пришел к выводу, что обстоятельства настоящего дела не обнаруживают нарушения статьи 11 Конвенции.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 1 ПРОТОКОЛА № 1

56. Заявитель, ссылаясь на свои заявления, упомянутые выше (см. § 39, 43, 46 и 47), заявил, что отсутствие защиты со стороны государства-ответчика от забастовки причинило ему денежный ущерб в нарушение статьи 1 Протокола 1 (P1–1), которая гласит:

Заявитель утверждал, что вследствие забастовки профсоюза ему пришлось продать свой ресторан (см. § 23 выше) и понести убытки в размере 600 000 шведских крон.

57. Власти Швеции оспаривали вышеизложенное заявление, в то время как Комиссия, учитывая свое решение о нарушении статьи 11, не сочла необходимым рассматривать данный вопрос в соответствии со статьей 1 Протокола № 1 (P1–1).

58. Власти Швеции признали, что забастовка, главным результатом которой было нарушение сроков поставки товаров, требовавшихся для работы ресторана, должна была привести к сложностям в управлении предприятием заявителя. Однако заявитель не обосновал никакого фактического финансового ущерба, вызванного этими действиями, и власти Швеции сомневаются в том, насколько серьезными в действительности были последствия для его деятельности. Власти Швеции также отрицали, что данный вопрос, в большей степени касающийся договорных отношений между заявителем и его поставщиками, мог повлечь за собой ответственность государства в соответствии со статьей 1 Протокола № 1. Государство не вмешивалось в деятельность заявителя, но лишь пассивно допускало действия профсоюзов на свободном рынке. Эту ситуацию можно сравнивать с бойкотом, учрежденным потребителями против частной компании. Между тем клиенты должны быть свободны предпринимать такие меры без возложения ответственности на государство, даже если бойкот ведет к банкротству компании.

59. Согласно прецедентному праву Суда, статья 1 Протокола № 1, которая гарантирует, по существу, право собственности, включает в себя три разных отдельных правила. Первое, сформулированное в первом предложении первого параграфа и имеющее общий характер, устанавливает принцип уважения собственности. Второе правило, во втором предложении того же параграфа, охватывает лишение имущества и устанавливает для этого определенные условия. В третьем правиле, содержащемся во втором параграфе, признается, что государства – участники Конвенции, среди прочего, имеют право контролировать использование имущества в соответствии с общими интересами. Второе и третье правила, касающиеся конкретных примеров вмешательства в право на уважение собственности, следует толковать в свете общего принципа, установленного в первом правиле (см., среди прочих судебных решений, постановление по делу Pressos Compania Naviera S.A. and Others v. Belgium от 20 ноября 1995 г., Серия А, № 332, с. 21–22, § 33).

Не оспаривалось то обстоятельство, что второе и третье правила, приведенные выше, применимы в настоящем деле. И Суд не видит причин считать иначе. Между тем заявитель утверждал, что имело место нарушение первого правила, а именно права «на уважение собственности».

60. По общему признанию, государство может нести ответственность в соответствии со статьей 1 Протокола № 1 за вмешательство в право на уважение собственности в результате сделок между частными лицами (см. постановление по делу James and Others v. the United Kingdom от 21 февраля 1986 г., Серия А, № 98, с. 28–29, § 35–36). В настоящем деле, однако, обстоятельства, ставшие предметом жалобы, не только не были результатом осуществления государственной власти, но и касались исключительно отношений договорного характера между частными лицами, а именно между заявителем и его поставщиками. По мнению Суда, такие последствия, как прекращение поставок в ресторан заявителя, не соответствовали тому, чтобы задействовать статью 1 Протокола № 1.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ § 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

61. Заявитель утверждал, что имело место нарушение § 1 статьи 6 Конвенции, на том основании, что средства судебной защиты, доступные ему в целях получения защиты от забастовки, не были эффективными. § 1 статьи 6, насколько она касается настоящего дела, гласит:

62. По мнению властей Швеции и Комиссии, статья (§ 1) была неприменима.

63. Согласно принципам прецедентного права Суда (см., например, решение по делу Kerojärvi v. Finland от 19 июля 1995 г., Серия A, № 322, с. 12, § 32), Суд сначала должен уточнить, было ли предметом разногласия (спора) «право», о котором можно сказать, хотя бы на основаниях, могущих быть доказанными, что оно должно признаваться внутренним правом. Спор должен быть подлинным и существенным: он может быть связан не только с реальным существованием права, но также с его содержанием и способом реализации. Наконец, результат разбирательств должен иметь значение непосредственно для данного права. Если Суд находит, что предметом спора является право, он должен рассмотреть, было ли данное право «гражданского» характера.

64. Власти Швеции и Комиссия отметили, что, хотя у заявителя и были различные возможности рассмотрения его дела по существу шведским судом (см. § 33 и 34 выше), очевидно, что деятельность профсоюза против него была законной и что право Швеции не давало основания национальному суду принять судебный приказ об исправлении ситуации, на которую жаловался заявитель. В данных обстоятельствах не было разногласия (спора) о праве, о котором на основаниях, могущих быть доказанными, можно было бы сказать, что оно признано правом Швеции. Соответственно статья 6 (§ 1) не была применима.

65. Заявитель, цитируя шведскую судебную практику, доказывал, что негативное право на свободу объединения признается правом Швеции. Однако, по его утверждению, Швеция отказалась от своих обязанностей как стороны Конвенции путем принятия статьи 17 Правительственного акта, которая оставляет на усмотрение сторон рынка труда разрешение трудовых споров (см. § 29 выше). Понятие «оспариваемого требования» в прецедентном праве Суда в соответствии со статьей 6 Конвенции не ограничено пониманием в соответствии с национальным правом, но также относится к праву Конвенции.

66. Суд отмечает, что применимость статьи 6 Конвенции зависит от того, является ли предметом спора право, признанное национальным правом. Жалоба заявителя в соответствии со статьей 6 (§ 1) состоит не в том, что ему отказали в эффективном средстве защиты, которое дало бы ему возможность подать в суд заявление о несоблюдении внутреннего законодательства (как например, в постановлении по делу Sporrong and Lönnroth v. Sweden от 23 сентября 1982 г., Серия А, № 52, с. 29–30, § 80–82). Его жалоба, по существу, направлена против того факта, что забастовка была законной в соответствии с правом Швеции. Однако данное положение Конвенции (статья 6, § 1) само по себе не гарантирует никакого конкретного содержания (гражданских) «прав и обязанностей» в государствах-участниках (см., например, постановление по делу Powell and Rayner v. the United Kingdom от 21 февраля 1990 г., Серия А, № 172, с. 16–17, § 36). В рассматриваемом деле не было права, признанного шведским законодательством, чтобы привлекать применение статьи 6 (§ 1) Конвенции.

IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ

67. Кроме того, заявитель заявил, что те же факты, которыми было обосновано заявление о нарушении § 1 статьи 6 (см. § 62 и 66 выше), также составили нарушение статьи 13, предусматривающей следующее:

68. Власти Швеции оспаривали настоящее заявление.

69. По мнению Комиссии, с учетом рассмотрения ею жалобы заявителя по статье 11 (см. § 43 и 46 выше) требование заявителя в соответствии с настоящим положением (статья 11) могло быть доказано. Кроме того, бесспорно, заявитель не получил доступа ни к какому эффективному средству судебной защиты или другому средству защиты, учитывая, что забастовка не противоречила праву Швеции. По этим причинам Комиссия разделила мнение заявителя о том, что имело место нарушение статьи 13.

70. Согласно прецедентному праву Суда, статья 13 требует, что в случае если индивид заявляет требования о нарушении его прав по Конвенции, которые могут быть доказаны, он (или она) должен (должна) иметь средство защиты в уполномоченном национальном органе, которое позволяет ему (ей) получить как рассмотрение и разрешение заявленного требования, так и, в зависимости от обстоятельств, компенсацию. Однако статья 13 не идет настолько далеко, чтобы гарантировать средство защиты, позволяющее оспаривать в национальных инстанциях законы государства-участника как таковые (см., например, вышеупомянутое постановление по делу James and Others, с. 47, § 84 и вышеупомянутое постановление по делу Powell and Rayner, с. 16, § 36). Поскольку жалоба заявителя в соответствии с Конвенцией, по существу, направлена против того факта, что забастовка была законной в соответствии с правом Швеции, статья 13 не применима.

1. Одиннадцатью голосами против восьми постановляет, что статья 11 Конвенции применима в настоящем деле.

2. Двенадцатью голосами против семи постановляет, что не имело места нарушение статьи 11.

3. Тринадцатью голосами против шести постановляет, что статья 1 Протокола № 1 не применима к обстоятельствам, обжалуемым заявителем и что соответственно не имело места ее нарушение.

4. Четырнадцатью голосами против пяти постановляет, что статья 6 (§ 1) Конвенции не применима к настоящему делу и что соответственно не имело места ее нарушение.

5. Восемнадцатью голосами против одного постановляет, что статья 13 Конвенции не применима к настоящему делу и что соответственно не имело места ее нарушение.

Совершено на английском и французском языках и оглашено на открытом заседании в здании Суда, Страсбург, 25 апреля 1996 г.

В соответствии с частью 2 статьи 51 Конвенции и частью 2 правила Правил Суда B следующие отдельные мнения прилагаются к настоящему постановлению:

a) частично несовпадающее мнение г-на Риссдала, г-на Шпильманна,

г-жи Палм, г-на Фойгеля, г-на Пекканена, г-на Луазу, г-на Макарчука и г-на Репика;

b) частично несовпадающее мнение г-на Яамбрека;

d) особое мнение г-на Мартенса, разделяемое г-ном Матчером;

ЧАСТИЧНО НЕСОВПАДАЮЩИЕ МНЕНИЯ СУДЕЙ РИССДАЛА, ШПИЛЬМАННА, ПАЛМ, ФОЙГЕЛЯ, ПЕККАНЕНА, ЛУАЗУ, МАКАРЧУКА И РЕПИКА

Мы согласны с нашими коллегами в том, что не имело места нарушение статьи 11 Конвенции, но мы приходим к настоящему заключению на том основании, что статья 11 не применима к жалобе, поданной г-ном Густафссоном.

Как указано в постановлении (в § 45), в соответствии с толкованием статьи 11, она также включает в себя негативный аспект свободы объединения, а именно право не присоединяться к объединению (см. постановление по делу Sigurður A. Sigurjónsson v. Iceland от 30 июня 1993 г., Серия А, № 264, с. 15–16, § 35). Государства-участники обязаны в соответствии со статьей 11 создать правовую систему, которая давала бы возможность надлежащим образом пользоваться негативным правом. Однако из прецедентного права Суда очевидно, что статья 11 не является средством регулирования трудовых отношений в общем или средством общей защиты от ущерба, понесенного в результате забастовки, предпринятой одним из субъектов на рынке труда против другого. Таким образом, Суд пришел к заключению, что право на заключение коллективного договора не является неотъемлемой составляющей свободы объединения в соответствии со статьей 11 (см. постановление по делу Swedish Engine Drivers' Union v. Sweden от 6 февраля 1976 г., Серия А, № 20, с. 15, § 39). По нашему мнению, принуждение, целью которого является вступление работодателя в коллективный договор, само по себе – то есть в отсутствие принуждения вступить в объединение – также не входит в число гарантий, обеспеченных статьей 11.

Принуждение, являющееся предметом жалобы заявителя.

В постановлении признается, что «забастовка должна была оказать значительное давление на заявителя в отношении выполнения требования профсоюза о возложении на себя обязательства по коллективному договору, либо вступив в объединение работодателей, либо подписав заменяющий договор» (см. § 44 и 52). Обстоятельства настоящего дела, таким образом, следует отличать от обстоятельств дел Young, James and Webster v. the United Kingdom (постановление от 13 августа 1981 г., Серия А, № 44) и Sigurður A. Sigurjónsson v. Iceland (указано выше), где заявители были принуждены вступить в объединение под угрозой потери средств к существованию. Здесь заявитель не был вынужден вступить в объединение, чтобы иметь возможность продолжать выполнение своей экономической деятельности, поскольку у него была альтернатива, а именно заключить заменяющий договор, приспособленный к особому характеру его предприятия. Его возражение против этого варианта – на основании своего несогласия с системой коллективных договоров в Швеции – не приводит в действие никакой интерес, защищаемый статьей 11.

В свете вышеизложенных соображений мы пришли к заключению, что факты, послужившие предметом жалобы, в частности принуждение заявителя заключить договор, регулирующий условия найма его работников, не дают основания для применения статьи 11.

ЧАСТИЧНО НЕСОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ЯМБРЕКА

1. Согласно прецедентному праву Суда, Швеция несла позитивное обязательство в соответствии со статьей 11 Конвенции обеспечивать каждому, находящемуся под ее юрисдикцией, эффективное осуществление права на свободу объединения с другими лицами, включая право не вступать в объединение и выходить из него. Поскольку Конвенция является живым инструментом, который следует толковать в свете сегодняшнего дня, это обязательство влечет за собой обязательство государства-ответчика препятствовать профсоюзу в злоупотреблении доминирующим положением в целях принуждения кого бы то ни было вступать в объединение или присоединяться к системе коллективных договоров.

К вышеизложенному хочется добавить, что из выражения «посягательство на саму сущность», используемого в прецедентном праве Суда в отношении жалоб на принуждение вступить в объединение, не следует, что к оценке того, имело ли место вмешательство, должны применяться другие или более строгие критерии. Любое вмешательство в осуществление индивидом своего права на негативную свободу объединения угрожает по определению и, безусловно, «самой сущности» этой свободы.

2. Как и большинство, я считаю, что Швеция может быть привлечена к ответственности, даже если факты, являющиеся предметом жалобы, не подразумевают непосредственного вмешательства государства-ответчика, в особенности если они являются результатом того, что государство не обеспечило заявителю в соответствии с внутренним законодательством прав, установленных в статье 11.

Однако я занимаю иную позицию в отношении истолкования и применения Статьи 11 в свете доктрины Drittwirkung. По моему мнению, забастовка, вызвавшая жалобу заявителя, должна быть подвержена тем же самым ограничениям, которые применялись бы к непосредственному вмешательству государства. Если забастовка не была обоснована в соответствии с § 2 статьи 11, государство-ответчик несло позитивное обязательство предпринять меры для обеспечения осуществления заявителем его права на свободу объединения.

3. Что касается конкретных обстоятельств дела, я считаю, что факты, послужившие предметом жалобы, не только должны были привести в действие статью 11, но также были равнозначны нарушению права заявителя на свободу объединения, гарантированного § 1 данной статьи. Поэтому следует рассматривать, было ли это нарушение обосновано в соответствии с § 2 статьи 11.

4. Забастовка, и это не оспаривалось, была очевидно законной в соответствии с правом Швеции, и я не вижу причин сомневаться в том, что она была «предусмотрена законом» в значении § 2 статьи 11.

5. Очевидно, целью ограничения была «защита прав и свобод других лиц».

В этом отношении в постановлении упоминаются «профессиональные интересы членов профсоюза» (см. § 45 постановления), «особая роль и значение коллективных договоров в управлении трудовыми отношениями в Швеции» и законность заключения коллективных договоров, «признанная в ряде международных документов» (см. § 53 постановления).

Из формулировки постановления неясно, оценивало ли большинство интересы профсоюзов в соответствии с § 1 или § 2 статьи 11. В то время как раздел постановления, касающийся «Общих принципов», ссылается на слова «для защиты [своих] интересов» в статье 11, § 1», в разделе, озаглавленном «Применение вышеизложенных принципов», не упоминается, какой из параграфов статьи применяется.

Применяя критерий пропорциональности (соразмерности) с целью решить вопрос необходимости, важно рассматривать «интересы профсоюзов» в соответствующем контексте. Поскольку профсоюзы не являются сторонами разбирательства в органах Конвенции, эти интересы следует учитывать при оценке правомерной цели, преследуемой оспариваемыми ограничениями, наложенными на права заявителя в соответствии со статьей 11. Единственный вопрос состоит в том, были ли обоснованно соразмерны цель, достижение которой преследовалось, и заинтересованность г-на Густафссона в том, чтобы не быть вынужденным заключить коллективный договор.

6. Однако по причинам, которые я изложу ниже, я не считаю, что конкурирующие интересы в данном случае были обоснованно соразмерны.

7. Во-первых, не удается обнаружить, что упорные отказы г-на Густафссона вступить или включить своих работников в шведскую систему коллективных договоров каким бы то ни было образом нарушали права и свободы Профсоюза работников гостиниц и ресторанов (HRF). Также не представляется, что какой бы то ни было личный интерес какого-либо члена профсоюза находился под угрозой. В действительности, единственная из его работников, являющаяся членом HRF в соответствующее время, публично заявила, что не видит необходимости в таких действиях, поскольку заработная плата и условия труда в ресторане г-на Густафссона не вызывают нареканий.

8. Кроме того, я бы не придавал никакого значения остальным интересам, на которые опирается большинство, а именно на общую цель «расширения системы коллективных договоров» ввиду «особой роли и значения коллективных договоров в регулировании трудовых отношений в Швеции» (см. § 45 и 53 постановления).

В этой связи следует помнить, что приблизительно 85 % работников в Швеции уже входят в систему коллективных договоров. В результате эта система, в принципе основанная на институциональных отношениях между работниками и работодателями, уже была чрезвычайно широко распространена, закреплена и влиятельна. В дополнение к этому, согласно утверждениям заявителя, система коллективных договоров предоставляла эффективное средство получения членства в Шведской социал-демократической партии с целью сделать членство коллективным.

Дальнейшее распространение этой системы сделало бы ее почти всеобъемлющей и всемогущей, и вряд ли можно сказать, что это соответствует понятию плюрализма в демократическом обществе. Напротив, для достижения целей, подразумеваемых этим понятием, а именно разнообразие институтов и личная свобода выбора и самореализации, от государства могут потребоваться защитные меры, которые бы не позволили профсоюзам занимать доминирующее положение или пользоваться им, в особенности если они являются важными коллективными субъектами с широкой экономической, финансовой и политической поддержкой.

9. Со своей стороны, г-ну Густафссону пришлось защищать ряд законных интересов, столкнувшись с коллективной деятельностью профсоюзов. Это не только поставило в опасность его бизнес и финансовые интересы, но и угрожало всем основным принципам его деятельности, трудовых отношений и образа жизни.

По существу, можно сказать, что политика найма, используемая заявителем на микроуровне в своей ресторанной деятельности, была основана на совместном принятии решений и стремилась достичь тех же самых общественных целей, что и система коллективного договора на макроуровне, а именно мира и солидарности в производственных отношениях.

10. На этом основании я не нахожу, что ограничения, которые забастовка навлекла на осуществление заявителем его права на свободу объединения, соответствовали какой бы то ни было острой социальной необходимости. Причины, приведенные властями Швеции в этом отношении, были несущественны и недостаточны для целей § 2 статьи . Форма и степень принуждения, которому подвергнулся г-н Густафссон, были несоразмерны преследуемым законным целям и поэтому не были необходимы в демократическом обществе.

В этих обстоятельствах государство-ответчик было обязано принять соответствующие меры к защите заявителя от мер профсоюза, чтобы обеспечить эффективное осуществление права заявителя на негативную свободу объединения, гарантированную статьей 11. Не выполнив этого, государство вышло за пределы своей свободы усмотрения, таким образом нарушив статью 11.

1. Я согласен с особым мнением судьи Мартенса о том, что в данном деле выявлено нарушение статьи 11. Я также согласен с его обоснованием.

2. Швеция ответственна за все нарушения Конвенции, произошедшие под ее юрисдикцией, вызванные частными лицами или государством или его органами (см. постановление по делу Young, James and Webster v. the United Kingdom от 13 августа 1981 г., Серия А, № 44, с. 20, § 49).

3. В соответствии с § 1 статьи 11 заявитель имел право на объединение с другими лицами. Однако он также пользовался в рамках этой свободы соответствующим правом не вступать принудительно, будь то прямо или косвенно, в объединение с другими лицами. Даже если предположить, что это соответствующее право может быть ограничено в соответствии с положениями § 2 статьи 11, в настоящем деле это никак не согласовано с данными положениями.

4. Я также согласен с остальной частью мнения судьи Мартенса.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ МАРТЕНСА, РАЗДЕЛЯЕМОЕ Г-НОМ МАТЧЕРОМ

1. К сожалению, я не могу согласиться с мнением большинства. Поскольку мой анализ фундаментально отличается от проведенного ими, я воздержусь от того, чтобы вступать в полемику, а просто изложу свои собственные взгляды.

2. Я основываюсь на обстоятельствах, установленных Комиссией. Так как власти Швеции перед Судом опирались на новые факты, противоречащие установленным Комиссией, я оставлю их заявления без внимания.

Определенно, в разбирательстве в Суде стороны, в принципе, свободны сообщать новые факты, то есть факты, не основанные на разбирательстве в Комиссии, но эта свобода ограничена принципами справедливого процесса. В соответствии с системой Конвенции установление и проверка обстоятельств, в первую очередь, дело Комиссии (см., среди прочего, постановление по делу Ribitsch v. Austria от 4 декабря 1995 г., Серия А, № 336, с. 24, § 32). Следовательно, факты, дополняющие или проясняющие обстоятельства, установленные Комиссией, допустимы (см. постановление по делу McMichael v. the United Kingdom от 24 февраля 1995 г., Серия А, № 307–B, с. 51, § 73), но новые факты, противоречащие установленным Комиссией, как правило, недопустимы. Определенно, имеют место исключения из этого правила: факты, которые были неизвестны сторонам и Комиссии в то время, когда последняя составляла свой доклад, и обстоятельства, наступившие после этого, также допустимы. Однако первая категория не включает в себя факты, которые могли бы быть известны стороне, сообщающей их, если бы она была достаточно старательной и внимательной. Новые противоречащие факты, на которые теперь пытаются опереться власти Швеции, попадают в последнюю категорию. Власти Швеции не отрицали, что они получили широкие возможности по защите своего дела перед Комиссией. Они просто заявили, что, пользуясь этими возможностями, они не проконсультировались с соответствующим профсоюзом и не дали другого обоснования такого упущения, помимо «практических сложностей». Они должны сами отвечать за это упущение.

3. Напоминаю, что Комиссия установила следующее: a) лишь один из менее чем десяти работников заявителя был членом HRF – профсоюза, предпринявшего меры против заявителя; b) этот работник публично высказал мнение, что в мероприятии профсоюза необходимости не было, поскольку жалование и условия работы в ресторане не вызывали нареканий; c) условия найма работников заявителя были более благоприятными, чем условия, обеспечиваемые действующим коллективным договором.

Таким образом, целью забастовки профсоюза было не улучшение неприемлемых или хотя бы менее благоприятных условий работы, а просто включение заявителя и его работников в систему коллективного договора.

Это подтверждается тем фактом, что не только заявитель, но и пять его работников обращались в органы Конвенции. Последние жаловались на то, что отсутствие государственной защиты от неоправданных мероприятий (как они это назвали), предпринятых против ресторана их работодателя, явилось нарушением их свободы объединения в негативном смысле. Они указали, что целью мероприятия было лишение их какой бы то ни было возможности действовать на условиях их договорных отношений со своим работодателем. В своем решении от 8 апреля 1994 г. (заявление № 15533/89, Сборник постановлений и решений 77–A, с. 10 и далее) Комиссия объявила эти жалобы неприемлемыми, но, поскольку они твердо поддерживают установленные ею факты по настоящему делу, они как таковые являются дополнительным аргументом против того, чтобы принимать во внимание заявления о новых фактах, сделанные властями Швеции.

4. Условно настоящее дело можно рассматривать как противоречие между, с одной стороны, мелким работодателем, чьи серьезные политические убеждения подразумевают, что конкретная система коллективных переговоров и коллективных трудовых договоров оказывает вредное воздействие на широкую общественность и неприемлема как таковая, и который поэтому не только воздерживается от вступления в объединение работодателей, но также настойчиво сопротивляется всем попыткам профсоюза, желающего тем или иным образом объединить его с этой системой, и, с другой стороны, профсоюзом, который, что понятно, придерживается мнения, что его профессиональные интересы требуют, чтобы каждый работодатель в отрасли участвовал в системе, и поэтому стремится сокрушить сопротивление работодателя с помощью коллективных действий.

Это предварительное исследование показывает, что разрешается противоречие между двумя основными правами: правом профсоюза, опирающегося на свою позитивную свободу объединения, и правом работодателя, который требует применения своей негативной свободы объединения.

5. Однако власти Швеции отрицают, что негативная свобода объединения заявителя является предметом спора. Они заявляют, что основная цель коллективных действий состояла не в том, чтобы убедить заявителя вступить в объединение работодателей, а в том, чтобы он заключил коллективный договор.

В первую очередь следует отметить, что субъективная цель коллективных мер несущественна. Решающее значение имеет объективное воздействие деятельности профсоюза. Говоря объективно, заявитель столкнулся с требованием – под угрозой коллективных мер – включиться в систему коллективных переговоров, будь то вступление в объединение работодателей или подписание так называемого заменяющего договора, что эквивалентно не только связыванию действующим коллективным трудовым договором, но и будущими договорами или, по крайней мере, договором в следующем сезоне.

Заявитель, таким образом, подвергся серьезному принуждению вступить тем или иным образом в систему коллективных переговоров. Это принуждение является нарушением его негативной свободы объединения, поскольку оно несовместимо с неотъемлемой составляющей этой свободы, а именно его свободы заключать свои собственные трудовые договоры.

6. Власти Швеции заявляют, что такая свобода не защищается в соответствии с Конвенцией. Однако в этом аргументе не учитывается неразрывная связь, которая в контексте производственных отношений существует между свободой профсоюза (как конкретной формой позитивной свободы объединения), правом ведения коллективных переговоров и правом предпринимать коллективные меры в целях защиты профессиональных интересов. Как показано, среди прочего, в эквивалентных статьях 5 и 6 Европейской социальной хартии (и применимых заключениях, касающихся данных положений Комитета независимых экспертов), в соответствии с международным трудовым законодательством право ведения коллективных переговоров, если оно и не является целью, то в любом случае является результатом как позитивной свободы объединений профсоюзов, так и неизбежного следствия свободы профсоюзов защищать свои профессиональные интересы посредством коллективных мероприятий.

Верно, что Суд в своих суждениях – двадцатилетней давности и весьма немногословных – по вопросу о защите, которой пользуются профсоюзы в соответствии со статьей 11 (см. постановление по делу National Union of Belgian Police v. Belgium от 27 октября 1975 г., Серия А, № 19; постановление по делу Swedish EngineDrivers' Union v. Sweden от 6 февраля 1976 г., Серия А, № 20 и постановление по делу Schmidt and Dahlström v. Sweden от 6 февраля 1976 г., Серия А, № 21), воздерживался от того, чтобы присоединиться к достаточно обоснованному и обстоятельно документированному мнению Комиссии о том, что право коллективных переговоров необходимо для эффективной реализации свобод профсоюза и, таким образом, является неотъемлемой составляющей этой свободы, гарантированной статьей 11 (см. Серия B, № 18, с 47 и далее, § 76–78). Однако в современных условиях, как отражено, среди прочего, в заключениях Комитета по свободе объединений Международной организации труда (МОТ) по Конвенции МОТ № 98, не полежит сомнению то, что право коллективных переговоров является такой составляющей, точно так же, как и право профсоюза защищать профессиональные интересы членов профсоюза коллективными действиями.

Аналогично (но это оборотная сторона той же медали) негативная свобода объединений работодателя неизбежно подразумевает свободу не вступать в систему коллективных переговоров, то есть свободу заключать собственные трудовые договоры.

Таким образом, статья 11 применима. Следующий вопрос заключается в том, была ли она нарушена.

7. Заключение о том, что статья 11 применима, делает окончательным вышеизложенный предварительный анализ дела как конфликт двух свобод: позитивной свободы объединения профсоюза и негативной свободы объединения работодателя-заявителя. Следовательно, в данном деле становится необходимым решить вопрос, оставленный открытым в постановлении по делу Sigurður A. Sigurjónsson v. Iceland (см. 30 июня 1993 г., Серия А, № 264, с. 16, § 35). В этом постановлении Суд признал (как и Комитет независимых экспертов в отношении статьи 5 Европейской социальной хартии), что «статью 11 следует рассматривать как включающую в себя негативное право на объединения», но оставил открытым критический вопрос: «следует ли рассматривать это право на равных основаниях с позитивным правом».

8. В контексте противоречия этих двух прав вопрос не так просто сформулировать, поскольку предполагается, что единственный способ разрешить их противоречие – это приписать им разный вес. Quaeritur ergo, которое из двух следует счесть более весомым? При ответе на этот вопрос в соответствии с Конвенцией отправной точкой должен быть характер этого документа. Цель Конвенции – установить фундаментальные права индивида и предоставить индивиду эффективные средства защиты от нарушений этих прав. Поэтому, как только мы признаем, что статья 11 распространяется на негативную свободу объединений так же, как и на позитивную, негативная свобода должна в принципе преобладать в случае их противоречия.

Следует подчеркнуть слова «в принципе». По общему признанию, в настоящее время признается, что эти права являются двумя сторонами одной медали, но в случае противоречия между ними не следует игнорировать коллективные аспекты позитивного права, в особенности значение социальной солидарности. Следовательно, вполне возможно, чтобы окончательно уравновесить их в таких случаях, является существенным тот факт, находится ли под угрозой негативная свобода работника или работодателя. Социальная солидарность не всегда имеет одно и то же содержание и одно и то же значение. Иными словами, может иметь значение, касается ли конфликт прав трений в одном и том же лагере (расхождение во мнениях между профсоюзом и отдельным работником) или между лагерями (расхождение во мнениях между профсоюзом и отдельным работодателем); так же, как когда конфликт касается только одного лагеря, может иметь значение предмет разногласий.

Как бы то ни было, принципиальный приоритет негативного права подразумевает, что в делах, где (как здесь) профсоюзы применяют коллективные меры как форму принуждения с целью вынудить индивидуального работодателя стать прямо или косвенно включенным в систему коллективных переговоров, не остается места для критерия «угрозы самой сущности права, гарантированного статьей 11», использованного в постановлении по делу Young, James and Webster v. the United Kingdom (13 августа 1981 г., Серия А, № 44, с. 23, § 52). Это так, потому что данный весьма строгий критерий основан на предположении, принятом только ради доказательства (там же, с. 21), что негативную свободу Конвенция не охраняет.

Этот критерий следует заменить критерием, который лучше отражает идеал прав человека, состоящий в том, что индивид может, в принципе, свободно действовать согласно своим убеждениям и соответственно иметь защиту в случаях, когда ему приходится идти против этих убеждений в результате ограничивающей коллективной деятельности одного или более из профсоюзов. В этом контексте следует помнить, что одна из целей свободы объединений – это именно защита свободы мысли, совести и религиозных воззрений и свободы частного мнения (см., среди прочего, постановление по делу Vogt v. Germany от 26 сентября 1995 г., Серия А, № 323, с. 25, § 64).

9. Поскольку в случае противоречия между свободой объединений и свободой отделения последняя в принципе преобладает, традиционный и законный профессиональный интерес профсоюзов в достижении широкого распространения организации и универсальности системы коллективных договоров не может сам по себе оправдывать применения коллективных мер с целью принудить отдельного работодателя вступить в объединение работодателей или иным образом включиться в систему коллективных переговоров. Отсюда следует, что такая ограничительная деятельность профсоюза против отдельного работодателя должна считаться нарушением его негативной свободы в соответствии со статьей 11, если только:

a) она не продиктована законными профессиональными интересами, отличными от достижения широкого распространения организации и универсальности системы коллективных переговоров;

b) применение средств коллективной деятельности соразмерно этим другим интересам.

Бремя заявления о таких других интересах и их обоснования должен нести профсоюз. В делах, подобных данному, такие другие интересы могут, например, состоять в том, что работодатель использует работников, являющихся членами этого профсоюза, и, возможно, даже работников в целом, если вы готовы – как я мог бы – допустить, что профсоюзы станут действовать в таких случаях в интересах работников в целом.

10. Отсюда следует, что высокие договаривающиеся стороны, связанные обязательством гарантировать негативную свободу объединений каждому индивиду, несут позитивное обязательство защищать эту свободу от злоупотребления коллективными мерами или их несоразмерного использования профсоюзами. Неизбежный вывод состоит в том, что статья 11 – так же, как и статья 8 и статья 1 Протокола № 1 – подразумевает процессуальное требование: лица, заявляющие о том, что они являются жертвами злоупотребления коллективными мерами или их несоразмерного использования профсоюзами, должны иметь возможность добиться правовой защиты в независимом и беспристрастном суде. Я отмечаю, что это заключение согласуется с прецедентным правом Комитета независимых экспертов в отношении позитивного обязательства государств – участников договора предоставлять средства судебной защиты от деятельности, которая чрезмерно препятствует негативной свободе объединений в соответствии со статьей 5 Европейской социальной хартии (см. заключение VIII, с. 77 и XI–1, с. 78).

11. Ввиду сформулированной в категорических выражениях аргументации властей Швеции, основанной на так называемой «шведской модели», мне хотелось бы добавить, что требование о том, чтобы жертвы несоразмерного использования деятельности профсоюзов могли бы представить свое дело в Суде, также является требованием правовых норм. Правовые нормы – та существенная защита индивида, которая упоминается в Преамбуле к Конвенции и которую Европейский суд обязан учитывать – требует не только того, чтобы индивид имел возможность рассмотрения в суде вопроса о законности и соразмерности нарушения его прав исполнительной властью, но и чтобы ему была гарантирована аналогичная защита от других органов власти, сформированных или допущенных государством. В соответствии с Конвенцией нет никаких причин для освобождения профсоюзов от судебного контроля в большей степени, чем государства.

Таким образом, правовые нормы также требуют, чтобы правовая система как дарующая профсоюзам и объединениям работодателей конституционное право проводить забастовки, или локаут, или любые аналогичные меры, как в Швеции, должна предоставить возможность любым частным жертвам таких мер добиваться защиты в судах и просить Суд определить, было ли злоупотребление со стороны профсоюза или объединения работодателей, в зависимости от обстоятельств, своей конституционной свободой. Возможно, в соответствии со «шведской моделью», демократическая законодательная власть убеждена, что предоставление профсоюзам (почти) неограниченного права защищать интересы своих членов наилучшим образом повлияло бы на общественность в целом, но нормы закона – и, более того, юридическое равенство перед Советом Европы – не позволяют допустить даже в рамках демократической законодательной власти, что по каким бы то ни было причинам профсоюз должен иметь привилегии единственного и окончательного органа, разрешающего конфликты между интересами своих членов и мелкого работодателя, отказывающегося вступать в систему.

12. Стороны согласны, что в соответствии с законом Швеции заявитель не может возбудить дело против профсоюзов, чтобы суды оценили, имели ли место существенные и достаточные основания для нарушения с помощью коллективных мер его негативного права на объединение (см. § 7 выше). Этого достаточно, чтобы доказать заключение о том, что права заявителя в соответствии со статьей 11 Конвенции нарушены.

13. Власти Швеции доказывали, что решение об ответственности профсоюзов перед судом за коллективные меры нарушило бы пояснительное правило статьи 60 Конвенции, поскольку Закон Швеции гарантирует им в качестве фундаментальной свободы иммунитет от судебного преследования.

Этот аргумент несостоятелен. Иммунитет от судебного преследования, которым пользуются профсоюзы в соответствии с Законом Швеции, не входит в категорию «прав и фундаментальных свобод человека», на которую ссылается статья 60.

Существенный недостаток этого иммунитета состоит в том, что он несовместим как с нормами закона, так и с надлежащей защитой негативных прав индивида в соответствии со статьей 11. Нельзя допустить, чтобы, сформировав право, которое, таким образом, имеет существенные недостатки, Швеция могла выдавать его за право человека на фундаментальную свободу в значении этих терминов в контексте Конвенции.

14. В свете вышеизложенного мне не требуется углубляться в жалобы по статье 1 Протокола № 1, статье 6 или 13 Конвенции, поскольку отсутствие доступа к суду уже является решающим в соответствии со статьей 11.

Хотелось бы только добавить, что процессуальное требование статьи 1 Протокола № 1 не удовлетворено и что это подтверждает вывод о нарушении этого положения Конвенции.

Аргумент властей Швеции, что блокада, будучи мерой частной организации против частного лица, не попадает в область действия статьи 1 Протокола № 1, неприемлем. Даже если коллективные меры профсоюзов можно было бы, как ошибочно предполагают власти Швеции, просто приравнять к коммерческому бойкоту и подобным явлениям, в аргументации властей Швеции не учитывается, что законодательство, не позволяющее жертве таких коммерческих мер возбудить дело против правонарушителей с целью добиться судебного запрета или компенсации ущерба, аналогичным образом нарушает статью 1 Протокола № 1.

Как бы то ни было, власти Швеции, государства, которое предоставляет своим профсоюзам почти неограниченное право предпринимать коллективные меры, по их мнению, в интересах их членов, определенно несут позитивное обязательство проследить за тем, чтобы такие меры не нарушали прав других лиц в соответствии с правилом 1 статьи 1 Протокола № 1; и это позитивное обязательство подразумевает, по крайней мере, что жертвы таких коллективных мер должны иметь возможность независимого и беспристрастного разбирательства в суде вопроса о соразмерности.

1. К сожалению, я не могу разделить подхода большинства и решения об отсутствии нарушения статьи 11 Конвенции в данном деле, по причинам, выраженным в моем особом мнении в постановлении по делу Sibson v. the United Kingdom от 20 апреля 1993 г. (Серия A, № 258–A, с. 16–19). Я, однако, следую заключению большинства о применимости статьи 11 Конвенции к предмету жалобы заявителя. Несмотря на некоторое нерасположение к «открытию пути» негативной свободе объединений (§ 45, подпараграф 2), Суд в соответствии с постановлением по делу Sigurður A. Sigurjónsson v. Iceland от 30 июня 1993 г. (Серия А, № 264, с. 15–16, § 35) толкует настоящую статью 11 в ее логическом смысле таким образом, что это негативное право на объединение – право не вступать в профсоюз или выходить из него – является лишь одним аспектом свободы объединения с другими лицами.

2. Однако, по моему мнению, большинство не пришло к логическому выводу из этого исходного условия, а именно к тому, что факты, представленные г-ном Густафссоном, эквивалентны нарушению его права не вступать в профсоюз и его права отказаться от вступления в коллективные переговоры с профсоюзами под угрозой такой коллективной меры, как блокада или бойкот.

3. Напротив, большинство приходит к заключению об отсутствии нарушения, определив в качестве «общих принципов» соблюдения статьи 11 Конвенции (§ 45 постановления) следующее:

a) предмет жалобы заявителя не включает в себя непосредственного нарушения со стороны государства;

b) как заключил Суд в вышеупомянутом постановлении по делу Sibson, только форма принуждения, которая в обстоятельствах дела угрожает самой сущности свободы объединения, гарантированной статьей 11, составляет нарушение этой свободы;

c) формулировка статьи 11 показывает, что Конвенция гарантирует свободу защищать профессиональные интересы членов профсоюза с помощью деятельности профсоюза;

d) согласно прецедентному праву Суда (постановление по делу Swedish Engine Drivers' Union v. Sweden от 6 февраля 1976 г., Серия А, № 20), заключение коллективных договоров может быть одним из средств, выбранных государством для достижения этой цели, и e) государства – участники договора должны пользоваться широкой свободой усмотрения при выборе используемых средств.

4. Это обоснование, по моему мнению, не соответствует самой сути «негативной» свободы объединения г-на Густафссона, гарантированной статьей 11. Позитивное обязательство Швеции в соответствии со статьей 1 Конвенции гарантировать право заявителя требует установления законных и процессуальных средств защиты индивида от мер, предпринимаемых профсоюзами, которые работодатели или работники считают «необоснованными или неуместными». В данном деле Швеция несет ответственность в соответствии с Конвенцией именно из-за этого нарушения.

5. Меры блокады и бойкота, по-видимому, предприняты профсоюзами против заявителя за отказ от вступления в объединение работодателей или подписания «заменяющего» коллективного договора. Коллективное принуждение, таким образом, было не в интересах г-на Густафссона, но, скорее, в интересах системы навязываемых коллективных трудовых договоров, в которых воля индивида, по-видимому, не учитывается. В процитированном выше постановлении по делу Шведского союза машинистов против Швеции (см. в § 39 и 40) Суд устанавливает условия коллективных договоров между работодателями и профсоюзом, представляющим работников первых (статья 11 Конвенции), и подчеркивает, что в Европейской социальной хартии (статья 6, § 2) «утверждается добровольный характер коллективных переговоров и коллективных договоров». Право профсоюзов в соответствии со статьей 11 Конвенции бороться за защиту интересов своих членов «в соответствии с национальным правом», на мой взгляд, не может распространяться на меры, настолько не соответствующие самой сущности права на свободу объединения, и цель достичь «мирного разрешения трудовых конфликтов», по-видимому, также несовместима с таким правом в соответствии с Конвенцией.

6. Единственные ограничения, которые могут быть наложены на использование права на свободу объединения, – это ограничения, установленные в § 2 статьи 11 Конвенции. Эти ограничения должны быть предписаны законом, и они должны соответствовать стандартам, установленным в этой статье (11). Я полагаю, что свобода усмотрения государства в социальных или политических вопросах не может быть действительно привлечена к обоснованию пробела в законодательстве Швеции, касающегося защиты работодателей или работников от коллективных мер принуждения, если их уместность и соразмерность не контролируются судами или независимыми беспристрастными органами правосудия.

7. Поскольку я обнаружил нарушение статьи 11 Конвенции вследствие того, что шведское законодательство не предоставляет защиты индивида от коллективных мер профсоюзов в ущерб его правам или имуществу, другие жалобы заявителя в соответствии со статьей 1 Протокола № 1 и статьями 6 и 13 Конвенции являются простыми следствиями из нарушения статьи 11. Резолютивная часть постановления, однако, заставила меня дать отрицательный ответ на вопросы, являющиеся предметом спора.

1. В целом я согласен с особыми мнениями моих коллег судей Мартенса и Морениллы, и я считаю, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции.

2. К этому согласию с особыми мнениями я хотел бы добавить лишь следующее короткое наблюдение. На меня, так же, как и на судью Мартенса, произвели особенное впечатление факты, упомянутые в § 11 и 15 постановления. Не только заявитель, работодатель, не был членом профсоюза, поскольку предпочел не присоединяться к Шведскому союзу владельцев гостиниц и ресторанов (HRAF), его работники тоже, за исключением одного, не были членами Профсоюза работников гостиниц и ресторанов (HRF). Работодатель и работники, очевидно, предпочли не примыкать ни к какому союзу в соответствии с фундаментальным правом, лежащим в основе статьи 11 Конвенции. Обе стороны сочли, что в их соответствующих интересах было остаться вне объединения, поскольку вступление фактически означало бы, что их отношения подчиняются общему коллективному договору, который обе стороны считали менее благоприятным, чем условия, обоюдно согласованные ими. Единственный член HRF, нанятый заявителем в соответствующее время, в действительности «публично выразила мнение, что забастовка была необязательной, поскольку жалование и условия работы в ресторане не вызывали нареканий».

3. Действия профсоюзов создали ситуацию принуждения, которая имела решающие результаты. Самый важный и существенный из них состоял в том, что трудовые договоры между заявителем и работниками стали абсолютно недействующими, поскольку они никаким образом не могли быть выполнены. В § 52 постановления в отношении предмета принуждения высказано следующее заключение: «Принуждение, которое, как в данном случае, не воздействует значительно на пользование этой свободой, даже если оно причиняет экономический ущерб, не может быть поводом ни для какого позитивного обязательства в соответствии со статьей 11.»

Однако, по моему мнению, данное принуждение в действительности значительно воздействовало на использование заявителем его права на свободу объединения.

1 Решение датируется днем его провозглашения. Неофициальный перевод на русский язык И.С. Герасимовой, редакция А.В. Гвоздицких.

2 Один из шести существующих в Швеции апелляционных судов.